Жили они долго и счастливо

Запирая комнату за собой, я направляюсь вниз по лестнице к спальне, стараясь вести себя как можно тише, чтобы не дать ей понять, что я всего в нескольких футах от нее. Я не хочу с ней разговаривать, пока не приведу себя в порядок. Я считаю, что первое впечатление очень важно. Хотя технически это не будет ее "первым впечатлением" обо мне, но это будет первый день нашей совместной жизни, поэтому я уверен, что хорошо выглядеть так же важно, как и при нашей первой встрече в банке. Тогда я пришел в черном костюме и в розовой рубашке.

Я уверен в своей ориентации, поэтому я спокойно могу носить розовое. Большинство мужчин не могут. Но я не такой, как большинство мужчин.

- ЭЙ? КТО-НИБУДЬ?!

Главная спальня была разделена на две части: для ее и для моих вещей. Сейчас на ее стороне мало вещей, так как все они находятся в комнате для гостей. Когда мы оба почувствуем связь, мы проведем этот день вместе, перенося ее вещи в нашу комнату – очень важный шаг в наших расцветающих отношениях. Я с нетерпением жду этого дня.

- КТО-НИБУДЬ ПОМОГИТЕ МНЕ, ПОЖАЛУЙСТА!

Я надеюсь, что ее голос скоро сядет от криков.

Я сбрасываю брюки и кидаю их в корзину для белья, и вскоре надеваю рубашку. Стоя в боксерах, я подхожу к своему шкафу и открываю его, чтобы увидеть одинаковую одежду, висевшую в ряд.

Я никогда не был любителем шоппинга, поэтому я всегда закупался оптом. Наличие одной и той же одежды, безусловно, также экономит время по утрам. Если обычные люди думают с утра, что надеть, я просто беру любую одежду из своего шкафа. Брюки слева, а рубашки справа. Некоторые люди могут сказать, что им надоело бы носить одно и то же каждый день, мне же претит сама мысль о том, чтобы носить каждый день разные вещи. Мне нравятся мои черные рубашки и черные брюки. В официальных случаях вы можете заправить рубашку, а в повседневных случаях носить просто навыпуск. Черный подходит на все случаи жизни.

Натянув новую пару брюк и застегнув новую черную рубашку, я подхожу к прикроватной тумбочке и открываю ящик, чтобы найти новую упаковку влажных салфеток. Затем я вытираю цементную смесь со своих рук. Использованную влажную салфетку я просто кладу в карман и достаю из ящика расческу.

Я хожу всегда с пробором набок, это делает меня похожим на Кларка Кента, если бы у него были волосы длиннее.

На стене у двери спальни висит зеркало в полный рост. Я проверяю свое отражение и мысленно соглашаюсь с собой, что готов к нашей встрече. Возможно, мне следует снять оковы и оставить ее в комнате на пять минут, чтобы она тоже могла привести себя в порядок? Нет. Забудь про это. Я слишком нетерпелив. Не могу дождаться нашей встречи.

- ПОЖАЛУЙСТА! ЕСТЬ КТО-НИБУДЬ?!

– Я иду, – отзываюсь я ей.

Даю ей знать, что я здесь и иду за ней. Иду за любовью всей моей жизни. Это будет еще один из тех моментов, которые стоит запечатлеть.

- КТО ТЫ? ЧТО ТЫ ХОЧЕШЬ?!

Если бы она подождала еще несколько минут, я бы уже был здесь, и ей не пришлось бы кричать – но в этом все женщины. Никакого терпения.

- УЙДИ! ОСТАВЬ МЕНЯ В ПОКОЕ!

Она кричит на меня, пока я поворачиваю ключ в замочной скважине, чтобы открыть ее и войти.

- Отвали! – кричит она, а ведь еще минуту назад хотела, чтобы я пришел к ней.

Я все равно открываю дверь и стою там какое-то время, глядя на нее, а она смотрит на меня, все еще борясь со своими наручниками. Впервые за это утро она замолчала, явно не зная, что я собираюсь делать. Я не хочу "делать" ничего, кроме как узнать ее и полюбить ее, но она еще не знает этого.

Я нарушаю тишину:

- Привет.

– Пожалуйста, позволь мне уйти.

– Ты меня помнишь?

– Ты из банка, – отвечает она.

Я подхожу к ней, и она пятится, насколько позволяют ей оковы. Почему она думает, что я причиню ей боль?

– У тебя болит голова? – спрашиваю я.

– Да.

Она выглядит испуганной и усталой.

У нее черные мешки под глазами, они больше, чем были прошлой ночью, и красные глаза после того, как она, должно быть, плакала этим утром. Я становлюсь на колени и лезу под кровать. Она снова пытается отодвинуться от меня, и снова ей мешают ее наручники.

– Перестань сопротивляться. У тебя будут болеть запястья, – умоляю я.

Она остается глуха к моим просьбам и продолжает бороться. Я достаю из-под кровати небольшую коробку и кладу ее на матрас рядом с ней. Открыв ее, я вижу иглу, несколько маленьких пузырьков с морфином и несколько таблеток – все это я уже использовал, чтобы вырубить ее.

– Это то, что я использовал, чтобы успокоить тебя... – объясняю я.

– Пожалуйста, просто отпусти меня...

Я игнорирую ее.

– Это только от головной боли и любых других незначительных недомоганий, которые могут у тебя возникнуть.

Я вытаскиваю еще одну коробку, из-под кровати, в которой лежат болеутоляющие.

– Вот...

Я открываю упаковку и подношу к ее рту таблетку. Она отстраняется.

– Поможет от твоей головной боли. Потом я спущусь вниз и приготовлю тебе завтрак. Все, что хочешь.

– Я больше не хочу никаких таблеток.

Справедливо. Я не хочу ее заставлять. Если она хочет, чтобы у нее болела голова, это ее выбор.