Жилины. История семейства. Книга 1

Изба Тихона первой стояла, с самого края. Иван к ней подошёл, постоял в нерешительности и направился дальше. У дома, где Авдотья со своим семейством жила, снова остановился. Тянуло его к ним, в домашний покой и уют, которых в своей избе он так и не обрёл, только так и не решился зайти. Постоял, постоял да повернул было обратно к избе Тихона, но тут услышал:

– Ваня вернулся. Мама, дядя, слышите, Ваня вернулся.

Настёнин голос он узнал сразу, он бы его в целом множестве голосов различил, а тут этот голос один прозвучал. Как-то очень вовремя она на крыльцо вышла, чтобы воду из ковша выплеснуть, и тут же заметила Ивана, который только-только собирался к дому Тихона свои стопы направить. Слова свои Настёна негромко проговорила, да и что кричать, если дверь нараспашку открыта, а парню показалось, что кричит она, да так, что у него даже в ушах зазвенело и он головой вынужден был помотать, чтобы от этого звона избавиться.

Тут и Авдотья из дома выбежала, а следом и другие дети. Ну а последним Тихон появился. Понял, наверное, состояние парня, с крыльца спустился, вещи из рук его почти силой забрал и к двери дома подтолкнул.

– Молодец, вовремя подгадал, мы как раз ужинать садились, – говорила Авдотья, доставая из резного поставца ещё одну деревянную миску с ложкой.

А Тихон как обнял Ивана в сенях, так и не выпускал из своих объятий.

Как же отличалась встреча в родительском доме и у совершенно чужих, в общем-то, людей. Сильно эта мысль резанула Ивана.

За стол сели, не разбирая вещей, с которыми он пришёл.

– Давайте ешьте, пока всё горячее, а то опять греть придётся, – засуетилась хозяйка, наваливая Ивану полную миску пшённой каши с большим куском отварного мяса. – Или тебе щей налить? – спохватилась она. – Ты же, небось, маковой росинки во рту сегодня не держал?

– Да нет, тётя Авдотья, я сегодня и позавтракал плотно, да и по дороге целых два раза перекусил. Наелся досыта.

– Так ты что, есть не хочешь? Я целый день у печи возилась, чтобы вас всех накормить, а ты отказываешься? Вот я тебе сейчас! – И она шутливо замахнулась на него поварёшкой, которую достать успела, про щи вспомнив.

– Ой, не бей меня! – подхватив её игру и прикрыв голову руками, заголосил Иван, а все вокруг засмеялись.

И так ему на душе хорошо стало, что он чуть не прослезился. Здесь была совсем другая жизнь и иные отношения между людьми – добрые, что ли. Иван хорошенько это уяснить не успел, поскольку, как первую ложку ко рту поднёс, все прочие мысли, кроме «до чего же тётка Авдотья вкусную кашу варит», из головы мгновенно улетучились.

Поели, чаю попили, сахара Ивану Авдотья не пожалела, столько кусков в кружку на радостях бухнула, что он даже не растворился весь, а чай таким сладким получился, что во рту ещё долго сладость держалась. После этого Иван начал рассказывать, как жил да чем занимался этим летом, а Авдотья с Настёной принялись грибы разбирать. Он рассказывал, а они слушали, охали да ахали, а Тихон рядом на лавке сидел, бороду пальцами расчёсывал, крошки из неё вычищал. Довольный такой сидел, улыбался. «Интересно, – уходила и вновь возвращалась к Ивану одна и та мысль, – чему он так радуется? Неужто тому, что я вернулся? Да нет, быть этого не может. Наверное, поел скусно, вот и весел».

Грибы почистили, нанизали на льняную бечёвку, как бусы нанизывают, и у печки на ночь повесили – сушиться. Днём-то их на улицу вынесут, чтобы солнышко помогло их досушить, ну а на ночь те, которые так и не успеют досохнуть, вновь к печке вернут.

После этого женщины разбирать Иванову котомку надумали. За края её взяли и на пол вытряхнули. Тут и посыпались Марфины безделушки. Ребятня подскочила, перебирать начала, любоваться. Спорить принялись, кому что достанется. Но мать всё у них отняла, подзатыльников вволю отпустила, чтобы руки свои куда не следует не совали, и Тихону каждую брошку по очереди протягивала. И каждую он в руку брал и к глазам подносил.

– Где взял и почём? – обратился он к Ивану.

Тот всё рассказал, как было.

Тихон продолжал перебирать брошки, а когда ему одна пуговица в руки попала, он её долго перед глазами крутил.

– Товар такой, что с ним одним пойти можно, только долго не проходишь – живо всё раскупят. Сколько у неё этой красоты?

– Мешок небольшой я видел, но всё это или ещё где-то припрятано, не знаю.

– Хороший товар ты нашёл, Ванюша, хороший, – размеренно повторил Тихон несколько раз. – Тебя посылать – добро набирать. Видишь, я уже даже прибаутку про тебя придумал. Ладно, хватит голову хозяевам дурить, пойдём домой, времени уже много, спать пора.

До конца недели Тихон с Иваном занимались неотложными делами. Чинили короба под товар. На ярманку они с ними не пойдут, конечно. Всё, что там куплено будет, на подводе в Жилицы приедет. Столько, сколько Тихон наметил купить, на руках принести даже с тележкой невозможно, до зимы придётся ходить, перетаскивать. Перебрали всю одежду. Осенняя справной была, а вот кое-что из зимней нуждалось в ремонте. Тележка с санками оказались в полном порядке, так что о них можно было пока не беспокоиться.