Жилины. История семейства. Книга 2

А вот о том, что в Битцевском лесопарке будет выставка современной живописи, к сожалению, не знал. Однако у меня есть хороший знакомый. Он математик и в то далёкое время был уже доктором наук, а сейчас академик. Он страстный коллекционер современной живописи. Вот он был в Битце в тот день, ему даже удалось спасти одну из работ Оскара Рабина, вытащив её чуть ли не из-под отвала бульдозера, и я недавно видел её у него в квартире висящей на стене. С моей точки зрения, это мазня: на сером фоне скособоченный барак с заваливающейся крышей, рядом стоит засохшее дерево, вроде бы берёза, небо закрыто дождевыми облаками. Смотришь на это произведение, и такая безысходность тебя охватывает, что плакать хочется. Я бы такое дома не повесил, а приятель гордится, что у него есть не просто подлинник Рабина, а спасённая из-под ножа бульдозера работа великого нашего современника. Он мне показал, сколько стоят меньшие по размеру картины Рабина на аукционе «Сотбис». Знаете, цифра впечатляет. Продай – и можешь всю жизнь прожить на Гавайях, ничем, кроме отдыха, не занимаясь. Но мы, наверное, сумасшедшие, без работы сразу же чахнем, – улыбнулся я и заметил: – Ну вот, приехали. Вон ваша клиника, дядя Никита. Вы с папой идите, а я в машине поработаю немного. – И я достал из дипломата рукопись нашей с Петром Солодовниковым монографии.

Процедура оказалась долгой, я около двух часов просидел в машине, компонуя первую главу книги. Не зря я ей сегодня столько занимался, самому понравилось, что получилось. Правда, многие говорят, что, если самому нравится то, что ты пишешь, разорви и начни сначала, но у меня иное мнение и я им в своей жизни руководствуюсь. Я считаю, что если самому нравится, значит, можно и другим показать.

Я точку поставил и на крыльцо, с которого в больницу попасть можно, внимание обратил. На нём народ стоял и дымил. По внешнему виду и не поймёшь, то ли там одни больные собрались, то ли вперемешку с посетителями. Теперь ведь в больницах пижамы не выдают. Хотя если внимательнее присмотреться, то отличие имеется, и оно весьма существенное. На всех поголовно посетителях надета уличная обувь, а на больных – домашняя. Я прикинул: больных явно больше. Пока я всё это рассматривал, и мои вышли, да при этом так оживлённо переговаривались, что я даже удивился. Так-то они оба не из числа разговорчивых. К машине подошли, я вылез, дверку перед дядей Никитой отворил, он внутрь забрался – смотрю, улыбается. Доволен – недоволен, не пойму, но улыбка обнадёживает, может, всё в порядке. Отец за это время машину обойти успел и на заднее сиденье рядом с братом уселся.

– Ну и что там с вами делали? – спрашиваю.

А дядька с улыбкой такой, только что вслух не смеётся, отвечает:

– Понимаешь, Ванюша, достали меня камни в почках. Я уж у нас чуть ли не во всех больницах належаться успел. Мне камни раздробят, песочек в унитазе прямо горкой лежит – ну, может, и не горкой, но виден, – а через пару месяцев снова камушки расти принимаются. И опять начинаются боли. А тут одна наша докторица мне и говорит: «Вам, Никита Фролович, надо способ дробления камней менять. В Москве, в одной из клиник, начали использовать принципиально новый метод – ударно-волновую терапию. При этом камни рассыпаются в пыль и новым расти не на чем. Нет, конечно, когда-нибудь они снова образуются, но ведь не через неделю же». Вот я Лину и напряг: найди, мол, такую больницу. Она эту совсем новую клинику и обнаружила.

– А чего вы оттуда такие весёлые выползли, да и до сих пор от улыбки никак избавиться не можете? – спрашиваю.

А дядя Никита растерянно так отвечает:

– Понимаешь, странно так получилось. Мы к кабинету, номер которого Линка мне сказала, подошли, а на его двери табличка «Кабинет физиотерапии» приколочена и очередь сидит немаленькая. Я в дверь хотел торкнуться, мне женщина какая-то пожилая, но помоложе, чем я, говорит:

– Вы что, не видите, здесь очередь?

– Да мне только спросить.

– Всем только спросить. Очередь занимайте, подойдёт – спрашивайте сколько хотите.

И ведь вежливо так сказала, безо всякой грубости. Пришлось занять. Немного прошло времени, дверь открылась, оттуда мужчина вышел, и та женщина, что меня не пускала, зашла. Ну и я вместе с ней. Надо же узнать, туда я попал или нет, а то, может, зря в очереди простою. Удивительно, но все остальные, что сидели на стульях около двери в кабинет, промолчали. Поняли, наверное, что я действительно только спросить решил.

– Дядя Никита, так вы же здесь вчера были?