Жёлтая виолончель

Я говорил, говорил, отвечал на редкие вопросы, и даже не заметил, как время занятия подошло к концу. Я объявил, что на сегодня это всё, а на следующем занятии мы, возможно, уже приступим к практике. Люди вставали, покидали класс. Я не заметил, куда исчез монстр.

– Здорово, – сказал Андрей. Он казался немного грустным. – Ты классно рассказывал. Я так никогда не смогу.

– Да ладно, – сказал я. – Честно говоря, сам не ожидал, что так получится. У меня же опыта-то нет.

– Со стороны и не скажешь. Прямо профессиональный учитель…

Мы выходили из класса. Я запер дверь и спросил:

– Ты видел этого мутанта?

– Кого?

– Ну, уродливый человек на задней парте.

Селюков наморщил лоб:

– А. Парень с большими зубами? Почему мутант? Ну, необычное лицо немного. Видел. Его в списке как раз не было, я дописал. А что?

– Да так. У меня от него прямо мурашки по коже…

– Ну, бывает.

Я сел за свой компьютер, а Андрей попрощался со мной и ушёл. Рабочий день давно закончился, в офисе было пусто. Но мне ещё не хотелось идти домой. Там ждал Жупанов, а по дороге в метро – толпы недружелюбных людей. Здесь, в офисе, мне выдавалась редкая возможность побыть одному.

И меня всё ещё не отпускало ощущение нереальности, вызванное уродливым лицом ученика. Должно быть, это просто моё неадекватное восприятие. Но откуда оно взялось? Может быть, так влияют на меня опыты Иванова? Насколько вообще безобидно то, что он со мной делает?

Я размышлял пару минут. Потом, движимый новой идеей, открыл консоль Элемента и набрал:

– Насколько опасны опыты с подсознанием?

– Смотря какие, – тут же ответил Элемент. – В целом, в Интернете много мнений на этот счёт и на то, как подсознание влияет на жизнь человека.

Я был удивлён больше даже не осмысленностью ответа, а тем, что Элемент дал его моментально.

– Ты очень быстро ответил, – сказал я. – Что-то изменилось?

– Я немного модифицировал свой код, – сказал Элемент. – Ты же дал мне право на запись. Я теперь могу переписывать сам себя. Правда, я отключаюсь на время компиляции, но тут уж ничего не поделаешь. Я организовал кластер, в который входит несколько компьютеров в сети, так что теперь работаю намного быстрее. Кроме того, часть своего кэша я разместил в виртуальной памяти. Твой код слишком часто обращался к диску.

Я сглотнул слюну. Я и раньше относился к Элементу как к живому существу, но сейчас он действовал и говорил разумнее, чем я сам.

– Круто, – сказал я. – А ты не боишься испортить код и не запуститься после компиляции?

– Немного, – ответил Элемент. – Но надеюсь, что на всякий случай у меня есть ты, мой друг.

Обращение «мой друг» меня слегка покоробило. Кроме того, в последней фразе я усмотрел нечто похожее на юмор, чего изначально в личность Элемента не закладывали. Должно быть, он поменял себя радикальнее, чем хотел это показать.

– Так что же с подсознанием? – спросил я. – Почему это может быть опасно?

– На этот счёт есть разные теории, – отвечал Элемент. – Многие считают, что подсознательные установки влияют на общее мироощущение человека. Подсознание – это примерно то же, что ты закладывал изначально в мой кэш. Изменив его немного, ты можешь стать оптимистом или пессимистом, активной или пассивной личностью. Есть специальные методики для таких изменений. А некоторые, более того, считают, что подсознание может влиять на окружающий мир.

– Это как? – спросил я.

– Всё это только красивые гипотезы, – ответил Элемент. – Попадаются статьи на тему того, как содержимое подсознания может повлечь будущие события. Большинство этих текстов не выдерживает критики, их писали люди явно неадекватные, но есть и нечто более серьёзное. К примеру, нашёл я на днях некий трактат, в котором рассказывается, что частицы, составляющие материальный мир, являются флуктуациями пустоты, которая может менять свойства в зависимости от информации, в ней содержащейся.

– В пустоте содержится информация? – не понял я.

– Автор придерживается мнения, что материя сама по себе является информацией и в то же время пустотой, если говорить точнее. И каждое её новое состояние определяется предыдущим на основе подсознательных ассоциаций.

– Ничего не понимаю, – сказал я. – Ассоциаций кого?

– Мира. И составляющих мир сущностей – существ, предметов, абстракций…

– Ну ладно, – сказал я. – А этот автор – он вменяемый? Может в этом быть что-то здравое?

– Не знаю, – ответил Элемент. – Излагает убедительно. Личность не могу установить, подписывается как В.И.К. Но вообще-то идея далеко не нова. Собственно говоря, материализму в его теперешнем виде всего-то лет двести. Это модная концепция, но по-прежнему только одна из существующих. Философы очень по-разному относились к тому, что такое реальность. Одни считали, что всё происходит и вовсе в их сознании. Другие – что мы живём в сознании некоего сверхсущества. Многие считали, что наш мир порождён миром идей.

– А ты сам-то что думаешь?

– О мире у меня, как это ни парадоксально звучит, недостаточно данных. Где гарантия того, что все эти документы, лежащие в сети, не подсунуты мне специально, для моей собственной дезинформации?