Жёлтая виолончель

– Ай! – он скорчился и вцепился в мою руку. Потом привстал и навалился на меня.

– Пошли.

Он был тяжёлым и неуклюжим. Похоже, в груди у него болело, поскольку он непрерывно охал и стискивал моё плечо. Я тащил его к лестнице, потом вниз. Когда я опустил его на ступени у входа, силы мои закончились.

– Дурак ты, Жора, – сказал я, пытаясь отдышаться. – Если у тебя есть «Ленд-Ровер», чего ты на нём на работу не ездишь? Или стыдно?

– Так ведь нужна же машинка-то, – забормотал он. – Я же и купил, потому что престижненько… Клиентики должны видеть…

Я отобрал у него «Айфон», набрал номер «скорой». Назвал адрес.

– Приезжайте скорее, пожалуйста. Тут человек раненый. Нет, я не родственник.

Я вернул телефон Левину, который всё ещё что-то мне объяснял.

– Прощай, Жора. Сейчас тебя спасут.

– А они точно приедут? – заволновался он. – У меня кровушка…

– Разберись как-нибудь сам, – сказал я и зашагал к калитке. В первые секунды я почувствовал облегчение. Можно было бесконечно ждать, когда у Левина проснётся совесть, и он выплатит зарплату. А теперь всё становилось на свои места. Теперь я был свободен. Все дороги открылись передо мной.

Но через минуту или две, когда я шёл по вечерней улице, окружённый горящими окнами и праздношатающимися подвыпившими гражданами, у которых, в отличие от меня, был обычный вечер пятницы, мне вдруг стало тоскливо. Я не мог толком сам себе этого объяснить. Вроде бы это было не из-за Жупанова с его квартплатой. И не из-за Иванова, опытов которого я не понимал и боялся. И не из-за погибшего Элемента, которого было жаль, но при этом я всё же считал его всего лишь программой. И вроде бы даже не из-за того, что я оказался безработным. Тогда из-за чего?

С работой, кстати, всё обстояло непросто. Ведь теперь надо было кого-то обзванивать, писать в кадровые агентства, искать вакансии. У меня и Интернета-то нормального не было, только телефон. Кстати, деньги на счету заканчивались. Да дело было и не в Интернете… Все эти фирмы искали людей, которые уже что-то умеют, имеют большой опыт работы, знают кучу языков и программ, а разве это относилось ко мне? Они выбирали наверняка очень придирчиво, особенно сейчас, на пике кризиса… Наверно, мне просто не хотелось искать работу. Не знаю.

Я спускался по эскалатору в метро. Всматривался в едущих наверх людей на встречном эскалаторе. Парочка влюблённых. Оба были пьяны. Она качала волосами, заглядывала в глаза. Он глупо улыбался и держал руку на её заднице, вызывая у меня отвращение. Бритый наголо мужик вёз в упаковке новые автомобильные дворники. Небось, в компании друзей любил делиться тем, что у него машина круче, чем у других. И хвастаться, как съездил на рыбалку и поймал вот такую рыбу. И рассказывать, как починил дома пылесос при помощи скотча и обычной дрели. Толстая старуха в двух платках, повязанных один поверх другого, втаскивала на эскалатор огромные мешки. Из мешков торчали мятые газеты. Куда она везла свои мешки? Зачем?

Эскалатор кончился. Я зашагал на платформу, где меня ждал сюрприз. Вся платформа была забита людьми, несмотря на позднее время. Очевидно, поезда давно не было. Возможно, очередной самоубийца бросился на рельсы. Хотел ли я тоже так поступить? Не знаю. Ведь это так просто. Или не просто? Я закрыл глаза и представил, как шагаю с платформы. Нет. Не смог бы. Я вообще мало на что мог решиться. В этом, наверно, и была моя проблема.

Люди всё прибывали. Наконец, приполз поезд, но я при взгляде на забитый вагон сразу понял, что не влезу. В следующий попытался, но дверь снова закрылась передо мной. В третий поезд втиснулся, пролез чуть право, повиснув на поручне. Со всех сторон придавили, так что опустить руку я уже не мог. Двери закрылись, поезд тронулся. Я стоял на одной ноге и пытался нащупать место для второй. Рюкзак, зажатый между чьими-то телами, я крепко держал за ручку, стараясь ни в коем случае её не выпустить. У меня под мышкой женщина невозмутимо читала сложенную вчетверо газету, положив её на грудь высокого мужчины, который был притиснут к двери.

Поезд разгонялся. Почувствовав, что я сейчас потеряю равновесие, чуть подвинул руку на поручне, задев локтем берет читающей тётки. Та обернулась, грозно блеснув очками, взглянула мне прямо в лицо и процедила:

– Молодой человек! Вам так, наверно, удобно?

Я почувствовал, как мои руки затряслись, а в висках застучала горячая кровь.

– Нет, – ответил я громко. – Вот если бы все в этом вагоне сдохли, я бы на одну кучу трупов сел, а на другую ножки положил. Тогда было бы удобно.

Мне показалось, что мир вокруг замер. Шелест книжных страниц, голоса, которыми пытались пассажиры перекричать шум метро, тиканье часов, передёргивание затворов оружия – всё умолкло на секунду. На меня уставилось несколько пар глаз. Потом они отвернулись, и всё продолжилось как раньше. Почти как раньше, потому что теперь мне стыдно было смотреть на людей. Тогда я попытался отвести взгляд туда, где их не было, и наткнулся на своё отражение в тёмном стекле вагона.