Жёлтая виолончель

А что я видел до того, как сюда вернулся? Разговор в общаге. Пьянка. Получается, что Элемент невозможен. Или я всё-таки придумал способ его создать? Непонятно. И Надя… Вроде она одного со мной возраста. И младше Веры на три года. А Вера младше на год. Кстати, откуда я это знаю? Не уверен. Но если это так, то… Как это может быть? Точно ли мы в реальности? Точно ли под одеялом рядом со мной лежит Вера? Может, она сейчас обернётся и окажется чудовищем с горящими глазами и клыками до земли?

– Вера, – шепчу я.

– Ну что?

– А ты же меня на год младше?

– Да, – отвечает она.

– А как же Надя тогда младше тебя?

– Чёрт, какая Надя? – Вера оборачивается ко мне. Глаза сонные, лицо недовольное.

– Ну, сестра твоя…

– Блин, да нет у меня сестры. Спи.

Она возится снова, отворачиваясь и глубже забираясь под одеяло. Я закрываю глаза. Пытаюсь уснуть. Уснуть. Уснуть. Да я же только что умер. Мои рёбра крошились, словно битое стекло под ногами. Стекло… Какое стекло? Там, за окном, я видел пламя. Наверно, огни машин. Может, встать, убедиться? Может, я всё-таки умер и сейчас в аду? Нет. Вряд ли я мог бы там так спокойно лежать в кровати. Тем более рядом с Верой.

Но я так отчётливо всё помню. Я точно погиб. Я не мог выжить после падения с шестнадцатого этажа! Значит, это был просто сон?

– Вера! – зову я. Она не реагирует. Наверно, спит.

Как же о многом хочется её расспросить… Неужели прошёл целый год? И я – её муж. Что это значит? Что я теперь должен делать? Нужно отдавать ей заработанные деньги? Я обязан любовницу завести, что ли? А если я не хочу? Что это вообще значит – быть мужем? Могу я прижаться к ней сейчас, когда она спит, или это нарушение брачного контракта? И что это за странная квартира? Филиал ада. Такие квартиры бывают? И что произошло с Агатомеей? Мы же с ней вроде ладили. А, вспомнил. Она же рассыпалась в крошки… Гули-гули.

И ты, Зен. Кто тебе будет сказки рассказывать? Интересно, написал ли я книжку о тебе? Наверно, некогда было. Зубы вставлял. И квартиру купить – вообще не представляю, как это возможно. Наверно, больших денег стоит. Если уж батон стоит тридцать рублей, то квартира, небось, десять тысяч. Хотя у меня зарплата больше. Наверно, я неправильно считаю. А у Зена в его деревне какие деньги? Тоже рубли? Никогда не задумывался. Наверно, и нет никаких. У них же натуральное хозяйство. Вон, какавку растят. На радиоактивных дрожжах неудивительно.

Да и жубы… То есть зубы… Как это вообще может быть? Я же только что из прошлого. Ну, из университета. Там у меня были зубы. А попал сюда – и удивлён тем, что они есть. Вон – до сих пор язык во рту не могу удобно уложить. Спи, язык. Вот так, на бочок. Получается, моё сознание через этот странный сон перепрыгнуло из прошлого, где я без зубов. Сразу сюда. А остальное куда делось? А эти Буры – счастливые. Живут себе, хлеб жуют, Зена пинают. Скотину разводят.

Я с такой зарплатой, наверно, и корову могу завести. Или барана. Или двух. Два барана. Это круто. Три барана. Четыре барана. Пять баранов…

Свет бьёт в глаза.

– Хармс, ты долго валяться будешь? – раздаётся рядом голос Веры. – Мне помощь нужна.

– А? – я прикрываю глаза рукой. Сажусь на кровати.

Вера стоит на табуретке и пытается снять с крюка набитые соломой раскрашенные мешки, которые изображают фигуру человека. И совсем не похоже.

– Хорошо иметь склероз, – говорит Вера. – Спишь, как младенец. Ладно, потом. Пошли позавтракаем.

– Ага, – говорю я. Встаю. Прохожу под уродливой аркой, мимо куска бутафорского ада. При солнечном свете выглядит глупо и совсем не страшно. На стене висит картина – скелетик с посохом.

– Это ты написала? – спрашиваю.

– Это? – удивляется Вера. – Да ты что. Это Чуха.

– Какая Чуха?

– Не какая, а какой, – Веру, похоже, раздражает моя забывчивость. – Чуха, предыдущий хозяин квартиры. Ты куда?

– На кухню.

– Кухня там, – Вера поворачивает меня за локоть в противоположную сторону.

Коридор огромный. Длинный, широкий. Потолок исписан непонятными чёрными буквами. Странная квартира.

– А здесь ванна? – спрашиваю я.

– Да.

– Сейчас.

Я захожу. В зеркале отражается крепкий коротко стриженый парень с заспанным небритым лицом. Это что, я? Похоже, да. Неплохо выгляжу. Пускаю холодную воду. Брызгаю себе в лицо.

Ванная комната просторная. Но сама ванна обшарпанная. Эмаль словно кто-то когтями расцарапал. Выхожу в коридор и иду на кухню. Кухня как кухня, только пустовато.

– Завтрак – это условно, – говорит Вера. – Плиты нету, печки пока тоже. Перекусим молока с булкой.

– А куда плита делась? – спрашиваю я, присаживаясь на табуретку.

– Не было её, – говорит Вера.

– А как этот Чуха тут жил? Чем питался? – не понимаю я.

– Да хрен знает, – отвечает Вера, доставая из холодильника пакет молока. – Думаю, он больше спиртом питался. Ну, и по кафешкам.

– Расскажи мне, – говорю я, – что произошло за год. Пока меня не было.

– Да ты был, – сказала Вера. – Ты был со мной. Хороший был год. Жалко, что не помнишь.

Она ставит на стол две чисто голубые кружки, разливает по ним голубое молоко. Кладёт между нами багет. Садится.