Жёлтые розы для актрисы

Никита человек ответственный, напоил барышню, стало быть, и уложить обязан. Он взвалил Вику на плечо, отнес к дивану, свалил туда и отправился восвояси, захлопнув дверь, не забыл тщательно проверить, заперта ли. Впрочем, красть там нечего, кроме самой Вики, да и то ради прикола.

* * *

Давно она так не высыпалась, хотя спали мало и, естественно, разговаривали мало. Давно не просыпалась с дурацким ощущением счастья. Конечно, счастье априори не может быть дурацким, но оно же имеет свойство подло ускользать, бессовестно посмеявшись над глупцами. Саша проснулась и не верила: неужели Алешка спит рядом? Тесновато, правда. Он предлагал гостиничный номер снять, но Саша боялась, что казенщина в маленьком городе обманет ожидания Алексея, а свой угол, какой бы ни был, чистенький и уютный. Думала, все прошло, забылось и… в общем, это заблуждение. Ее просто ударило, когда его увидела, забыла даже спросить, зачем он приехал.

Но пора было вставать и что-то приготовить на завтрак, к счастью, спешить никуда не надо, в театр ей только к трем часам. Саша осторожно перелезла через Алексея, чмокнула его в щеку — он не проснулся, и ушла сначала в душ, потом на кухню. Приготовила манную кашу, сварила яйца (для себя, он напомнил: чтоб яиц утром не было), бутербродов наделала, полагая, что Алеше одной манной каши маловато будет. И кофе! Хотела в постель отнести, но Алексей сам пришел, обнял ее со спины, поцеловал в шею:

— Доброе утро… Яйца? Фу-у-у!

— Это мне. Кофе глоточек? — подняла она чашку прямо к его носу.

— Сначала умоюсь, ангел мой. У тебя есть халат на мою персону?

Откуда халат на него! Полотенца банные заменили ему халат — обернулся, и прекрасно. Вскоре они кое-как разместились на кухне, предполагавшей наличие одной человеческой особи, а не двух. И завтракали.

— М-м, вкусно, — похвалил Алексей ее стряпню. — Давно не ел манной каши, некому приготовить. А когда ты покажешь фотографии Ники?

— Откуда ты… — сразу насторожилась Саша. Ну, так уж повелось: везде подвох ей чудится. — Иннокентий, да? Сдал?

— Сдал? — хмыкнул Алексей. — А я разве не имею право знать?

— А разве ты не помнишь обстоятельства?..

— А разве мы их не обсудили ночью? Сашка… — Алексей взял ее за запястье и пересадил к себе на колени. — Я не ссориться приехал, а за тобой и Никой. Хочу, чтобы вы жили со мной.

— В качестве кого? Шалавой, которая спит с тобой, я была, так меня назвали друзья твоей семьи…

— Жаль, я этого не слышал, дал бы в морду.

— Даже женщине? В морду?

— Женщине объяснил бы, что она дура. Конечно, в качестве жены, а в каком еще? Можем хоть сегодня расписаться в этой замечательной дыре, если распишут. Потом полетим за дочерью и оттуда… домой!

Он подкупающе искренне улыбался и целовал Сашу, которая несколько опешила от такого простого плана, кардинально меняющего ее жизнь, а она не готовилась к переменам. И без Алексея не хочет жить, и дочку хочет забрать, и работу бросать не хочет…

— Но… я не могу сейчас уехать, на мне репертуар, — замялась Саша, решив оттянуть время приема решения. — Я почти в каждом спектакле занята и… подведу театр…

— Понимаю, но придется жертвовать.

— Мне, да?

Он пересадил ее на стул, повернул к себе, чтобы видеть лицо.

— Так, давай логически рассуждать и арифметически. Допустим, я жертвую и переезжаю к тебе. Как насчет работы для меня? Правильно, здесь мне делать нечего. Извини, монтировщиком не пойду, у меня другой профиль, тем более за эти деньги… Деньги-то никто не отменял. Итак, это глупая жертва, объяснять — почему, не стоит, верно? Вариант — ты остаешься…

Саша приуныла, понимая, что выбор придется делать ей одной, а он уловил, что она в панике и нужно поднажать. Достаточно жеста рукой, которой Алексей провел по воздуху, чтобы догадаться о его впечатлениях по поводу царских хором:

— Квартира эта… она прекрасна, но маловата и не твоя. Завтра поменяется начальство и актрису Боярову заставят платить за нее, в результате у тебя не будет денег ездить к дочери. Между прочим, наша дочь живет без отца и матери — это нормально? Привезешь ее сюда? А если ребенок заболеет? Дети болеют, по себе помню. Что делать будешь, с кем оставишь? У вас работа чудовищная — играй, хоть умри. Неужели ты бросишь больную дочь ради роли в этой бесперспективной дыре? А если придет режиссер, который будет заставлять тебя спать с ним? Сомневаюсь, что полезешь в постель к старой и вонючей обезьяне.

— И к молодой обезьяне не полезу, — буркнула Саша.