Жить в эпоху перемен

Через два дня, когда Лидочка освободилась и скучала в полупустом ларьке, пришла санэпидстанция и весело оштрафовала меня за пару дохлых мух, пару подлюг, забывшихся в любострастных объятиях прямо перед мордой комиссии на буханке хлеба. Вечером, когда я поехала сдавать выручку в банк, обнаружилась фальшивая стотысячная купюра, и весь следующий день я провела в идиотских объяснениях.

К концу недели, только я завезла товар, ночью взломали ларек. Потеряла я около двух миллионов.

В понедельник, отведя глаза в сторону, я сказала Коле и Лидочке, что с зарплатой придется пока подождать.

В среду Коля, глядя в ближайший угол, сказал, что он со мною, Анной Сергеевной, пойдет до конца, но его зовут в экспедиторы обувные торговцы, а у него самого осталось двадцать тысяч, а жене не платят зарплату, и вообще…

И тут я отрезвела. Колю я потерять не могла. Пьяница, бабник и вор, он был хорошим человеком и верным моим проводником в диких торговых лесах, без него бы я пропала, да и пер он в общем-то в пределах допустимого, согласно давнему соглашению: при, но так, чтобы в глаза не бросалось…

«Делать нечего, — подумала я. — Сила солому ломит. Надо сдаваться. Придется красть кредит», — и позвонила:

— Борис Сергеевич? Я думаю, мы все-таки сработаемся с Георгием Степановичем. Жду его завтра в девять.

Дурочку нашли!

Я была холодновата и решительна.

— Ну что же, Георгий Степанович, первую проверку вы выдержали. Можно работать.

С ученого все было как с гуся вода. Он слегка, но нескрываемо злорадствовал.

«Ла-адненько, — безжалостно подумала я. — Мы, между прочим, тоже учились. И не чему-нибудь, и не как-нибудь…»

— Анна Сергеевна, милая, с этого и нужно было начинать. Зачем вам нужна была лишняя головная боль?

Он еще меня «милой» поносить будет! Ну, мразь, держись!

— А что, у кого-то голова болела?

Ученый радостно посочувствовал:

— Да ведь у вас неприятности, как я слышал…

— Неприятности у меня были бы, если бы я вас не проверила. Теперь я знаю: за вами действительно стоит кое-какая сила, значит, будем с вами работать. А что вы думали, я доверюсь первому попавшемуся?

Не ожидал Георгий Степанович такой предусмотрительности. Он сразу подобострастно подобрался:

— Так вот почему вы сразу не согласились…

— Оставим болтовню, Георгий Степанович, и давайте-ка работать. Мне нужны гарантии безопасности. Дел мы с вами не имели, хотя квалификацию свою вы подтвердили. Так что мне нужны гарантии.

— Гарантии обеспечивает Борис Сергеич, — засуетился ученый и полез в затреханный «дипломат» за бумажками.

— Гарантии безопасности — это первое, — не слыша его, продолжила я. — Второе — работаем из следующей пропорции — шестьдесят процентов мне, тридцать — Нечипоренке, десять — вам. Вы не рискуете.

От такой наглости Георгий Степанович онемел, пару раз сглотнул, дергая плохо выбритым кадыком, и завопил:

— Да вы представляете мой объем работы? А выход в банк кто обеспечивает? Пойдите поищите, кто вам кредит даст! В три-то горла нехорошо, милая моя.

— Мне — шестьдесят, — скучным голосом сказала я, глядя мимо ученого. — Рискую я.

— Да чем вы там рискуете? — презрительно усмехнулся он. — Пару подписей поставить да пару раз в банк съездить — и вся ваша работа!

Я посмотрела на него в упор.

— Миленький мой, — ласково спросила я, — вы что думаете, вы первый у меня такой? Вы как считаете, с чего я поднялась? От трудов, что ли, праведных?

Торговые труды мало кто праведными считает, но поднималась я четыре месяца с двух занятых тысяч и чулочно-носочной реализации. Насиделись мы тогда с ребятами на картошке с растительным маслом на всю оставшуюся жизнь!

Георгий думал и дымился.

— Так у вас уже есть опыт? — осторожно спросил он.

— Опыт есть, плод ошибок горьких. Поэтому я знаю, кто рискует, чем и как. Мне — шестьдесят.

— Так может, уважаемому Борис Сергеичу двадцати хватит? — с надеждой спросил он. — Чтобы поровну…

— Это вы с ним сами договаривайтесь. Ваши деньги меня не волнуют, а что мое — то мое.

— Пятьдесят пять! — выпучив глава от напряжения, решился ученый.

Я подумала, взяла калькулятор и, прикрыв расчеты рукой, озабоченно воспроизвела на нем таблицу умножения на девять.

— Ну что же… Учитывая положение науки… Из уважения к вам… К Борису Сергеевичу… По рукам.

Георгий Степанович вытер ладошкой взопревшую лысину.

— Записывайте, Георгий Степанович, я продиктую список документов, которые мне необходимы.

— Какой список? Документальное оформление — моя забота.