Жить в присутствии Бога

Один час молитвы в полночь приносит больше пользы, чем десять часов молитвы днем. У того, кто не пользуется этим временем, часы и дни обычно безплодны. Ты спишь в полночь? Твоя жизнь всегда будет жизнью в расслаблении. Твое существо парализовано, когда ночь тебе не принадлежит, потому что ты не можешь принять Духа. Но имейте в виду: Бог принимает и признаёт бдение в полночь, если вы совершаете его регулярно. Находишься ты в келье или вне монастыря — в полночь будь пред Богом. Знай, что ночь принадлежит Ему. Это время, когда ты будешь бороться с Богом и противостоять Ему, — и Он должен будет стать твоим Богом. Это часы твоего восхождения.

Церковь также бодрствует в полночь и воюет с бесами, потому что ночью бесы искушают и обманывают людей, подталкивая их к увеселениям или преступлениям. В эти часы страдают больные, мучаются грешники. В эти часы, часы безмолвия, Святой Дух просвещает человека, и Бог любит встречаться со Своим творением и беседовать с ним. Именно ночью можно стать победителем [2, 491–492].

Всегда будем помнить, что Господь Один пострадал и пролил Свою Кровь, благодаря чему весь человеческий род освятился. И когда мы освящаем самих себя духовной кровью, по́том и слезами, тогда смываем множество грехов. Почему Церковь относится к нам со столь великим почтением и почему мы встаем ночью и молимся? Эти вопли в ночи, с полуночи до рассвета, имеют великую силу и духовную глубину. Их видят ангелы, соединяют их со своими молитвами и переносят на небо [2, 58–59].

☾

Монаху заповедуется нестяжательность

Монах, у которого есть что-то свое, за исключением книг, которыми он пользуется постоянно, перестает быть монахом. Поскольку эти книги нужны ему всегда, ему позволяется их иметь, но они не его собственность, а монастырская. Книга или любой другой предмет, присвоенный монахом, приносит радость лукавому демону и лишает монаха дерзновения пред Богом [2, 223].

Лучше впустить в свою келью дьявола, чем принести туда какую-то собственность или ненужные вещи. Что ты будешь с ними делать? — «А вдруг они мне когда-нибудь понадобятся?» — Что значит «понадобятся»? Лучше умереть, чем держать ненужные вещи в своей келье. Быть монахом — значит быть всецело нестяжательным. В этом вопросе требуется большое внимание, потому что, увлекшись стяжанием, монах очень легко может из ангела превратиться в демона, а из демона — в самого денницу. Здесь нужна большая щепетильность.

Поскольку мы избрали жизнь апостольскую, в которой нет места частной собственности, нам нужно знать, что старец может простить нам все грехи, но он не может простить грехи, связанные с тем, что мы даем, принимаем, приобретаем какие-либо вещи или пользуемся ими, пусть даже речь идет о самой простой вещице. Только Бог может простить такие грехи при условии искреннего покаяния. Монах, который считает своей пусть и малую вещицу, сам себя отлучает от Церкви. А мы понимаем, что отлучение может быть снято только тогда, когда виновный прольет потоки слез. Поэтому игумен не несет никакой ответственности за души монахов, если они занимаются стяжательством, пусть даже с самыми добрыми мыслями, пусть даже с самой благой целью. Церковь никогда с этим не мирилась.

Конечно, когда ты, монах, спрашиваешь игумена, можно ли тебе взять для себя то, что дал такой-то человек, игумен ответит утвердительно. Но зачем тебе это нужно? И правда ли этот человек дает тебе вещь по собственному почину? Может быть, он знает, как ты это любишь, как ты этого ищешь, как сильно желаешь? Может быть, ты сам дал ему понять, что тебе это нужно? Может, он тебя об этом спросил? Невозможно, чтобы нам дали или мы дали что-то и этому не предшествовала взаимная договоренность, общее впадение в грех. Поэтому только Бог может тебя простить, если ты сам завел в келье какие-то вещи. Игумену такого права от Бога не дано. И даже за то, что ты имеешь нечто с разрешения (но не по благословению), простить тебя может только Бог. Лишь то, что дается нам после серьезной духовной беседы со старцем, не упраздняет нашего апостольства. За все остальное мы будем отвечать пред Богом. Ведь разве не рухнет все здание, если ты выломаешь камень из его стены? Самая малость может сделать нашу жизнь безплодной [2, 225–226].

Стяжательство для монаха — прелюбодеяние в худшем виде. Прелюбодеяние нельзя оправдать никакими причинами, следовательно, нет оправдания и стяжательству [2, 227].