Жить в присутствии Бога

Вы спросите: найдутся ли в наше время люди, которые бы могли вести суровую подвижническую жизнь? Думаю, что подвизающихся много, но, возможно, не все они стяжали истинное духовное ведение, которое лежит в основе духовной жизни. Некоторые хотя и изнуряют себя, но не получают плода, стремятся не к единению с Богом, а к чему-то повседневному, обыденному, земному.

Кроме того, не все люди подвизаются одинаково: у тебя один подвиг, у меня другой. Характер и жизненные обстоятельства человека определяют образ его подвижничества. Понятно, что условия жизни у всех разные, но общая существенная черта подвижничества, которой обладает каждый святой, — это самоотречение, евангельское отвергнись себя (Мф. 16, 24). Без самоотречения ничего не сделать. И нужно отвергать свое «я» всякий раз, как оно в нас восстает [3, 107].

Как вы понимаете, монашеская жизнь — это борьба, подвиг, защита, а точнее, нападение, потому что защищающийся ничего не выигрывает, выигрывает только нападающий. И поэтому необходимо великодушие и мужество. Человек, который отступает и не имеет терпения, который при всяком препятствии и затруднении, при всяком огорчении и болезни, при всякой клевете, опасности и искушении сомневается: а может быть, не нужно, а может, Бог этого не желает, а может быть, я устану, а может, не достигну цели, — ничего не сможет сделать.

Есть еще одна добродетель — неутомимость. Это добродетель человека, которого невозможно одолеть, который не прекращает стремиться к цели своей жизни. Если вообще любое занятие требует труда и усилия, то тем более духовная жизнь. Неутомимость означает: мы неустанно совершенствуем то, над чем трудимся, вернее сказать, неустанно, непрерывно и неослабно устремляем взор на Самого Бога.

Когда человек расслабляется, когда устает и впадает в леность, уныние, тогда все враги находят место и время, чтобы вторгнуться в его жизнь и уничтожить все, чего он достиг [1, 207–208].

☾

Монах должен иметь апостольскую ревность

Когда человек приходит в монастырь, у него должна быть только одна цель: стать Христовым апостолом. Все прочее, даже стремление к молитве, подвигу, святости, может разлучить его с Богом. Так, и Священное Писание, толкуемое по-своему, нередко отделяло людей от Бога и приводило их к ереси, и ревность ввергала в расколы. Вообще за любыми нашими благими намерениями могут скрываться внушения демонов. Желание увидеть Бога может довести человека до того, что он увидит диавола и поклонится ему. Только одно может сделать монаха достойным его высокого звания, оправдать его жизненный выбор и доставить радость Самому Христу — избрание апостольского пути. Именно поэтому в чине пострига говорится, что мы избираем путь апостолов[27].

Апостол — это самое высокое звание. Он стоит выше всего, не принадлежит самому себе, потому что Сам Бог избрал его, чтобы он был Его посланником и служил только Ему.

Апостол совершенен именно благодаря своему посланничеству свыше, ведь он не избирает себя сам. Ни его святость, ни добродетели, ни молитва, ни благочестие, ни чудеса не делают его апостолом, Сам Христос причисляет его к апостольскому лику, а значит, начертывает его имя на скрижалях вечности. «Не радуйтесь, — предупредил Господь Своих учеников, — что вы совершаете чудеса, воскрешаете мертвых, изгоняете бесов. Все это не имеет значения. Радуйтесь тому, что ваши имена написаны на небесах» (см. Лк. 10, 20).

Апостол — это образ настоящего христианина, это идеал, совершенное творение Бога Слова, поэтому и постриг, и монашеская жизнь должны быть подражанием апостолам. Апостол от всех отделен, он принадлежит одному Богу и живет только Им одним. В каждый миг своей жизни он помнит о том, что избран Богом и послан Им на божественное служение, и потому он ни на что не отвлекается, но всецело предан своей миссии. Все остальное, даже чудеса, пророчества или добродетели могут увести его с апостольского пути, и тогда он отпадет от апостольского лика.

Апостол отличается и тем, что несет свое служение совершенно добровольно. Бог его призывает, но человек остается абсолютно свободным, а значит, способным превратиться даже в Иуду. Монашеский постриг неповторим, и постриженный уже не может сложить с себя монашество, однако он может утерять апостольский дух. И тогда хотя по видимости он монах, носит монашеские одежды, но внутренне оказывается мертвым, перестает быть апостолом [3, 72–74].