Жить в присутствии Бога

Если ты ранил человека или раздосадовал его, знай, что ты ранил Бога. Этот человек, пусть он вор и мошенник, не перестает быть Божиим рабом. Итак, если ты забудешь, что ты монах, то ты, скорее всего, оскорбишь людей, ниспровергнешь славу Христову и на тебе исполнится пророчество: Ради вас имя Мое хулится (Ис. 52, 5 (в переводе П. Юнгерова)) [2, 248–249].

☾

Отношения с противоположным полом

Внутренняя территория обители всегда недоступна для посторонних. Если же противоположный пол может свободно входить в монастырь, то это чрезвычайно обезсиливает обитель. Мужчина изменяется при общении с женщинами, как, впрочем, и женщина при общении с мужчинами. Мужчины подвержены этому изменению в большей степени, из-за чего святые считали, что лучше иметь дело с дьяволом, чем с женщиной [2, 314].

В древности мужские и женские монастыри были настолько близко расположены друг к другу, что приходилось заботиться о том, чтобы в соседнем монастыре не было слышно голосов поющих монахов или монахинь. Отцы внимательно следили за тем, чтобы монахи и монахини не вступали в пагубное для себя тесное общение. Даже если монах не пятнает свою чистоту, от общения со слабым полом он, тем не менее, теряет мужественный дух и становится женоподобным. Мужчине трудно сохранить мужские качества, находясь среди лиц, которые обращаются с ним обходительно, с любовью, нежностью, деликатностью. Такое общение ему не помогает, а вредит. Вместо того чтобы совершенствоваться, он катится вниз [2, 313].

Девственная жизнь заключается не только в чистоте, непорочности и воздержании от всякого греховного наслаждения, но и в удалении от всяких впечатлений, наполняющих ум и воображение чувственными образами. Настоящий монах никогда не будет считать себя девственником, если в его уме и сердце, а тем более в необузданном воображении возникают образы женских лиц. Такие представления — это самое настоящее осквернение, даже если нет влечения ко греху.

По этой причине святой Афанасий, основатель Большого Метеорского монастыря, никогда не произносил женского имени и слова «женщина». Подлинное девство чуждо всякого представления или мечтания. Кто-то засомневается: «Да возможно ли это?» Отрицать это — значит соглашаться с тем, что девства не бывает и ангелоподобное состояние никогда не перейдет в ангельское. Если не существует чистоты ума и сердца и если нельзя ослабить силу воображения вплоть до полного ее исчезновения, тогда наш труд ради приобретения безстрастия напрасен. Отсутствие мечтаний — это естественное состояние человека, очистившего мыслительную часть души и способного владеть и управлять своим умом. Если же человек не управляет своим умом, то он почти не способен к исканию Бога как ощутимой реальности [2, 315].

Кто снисходит к себе и считает нормальным то, что его сердце ранено чувственным мечтанием о женщине, тот постоянно оправдывает себя, потому что ему приятно находиться в обществе женщины. Но жизнь монаха допускает одно-единственное общество — общество сопутствующего нам Христа. Точнее, это мы спутники Христу, а не Он нам. Так не будем же позволять себе ничего такого, что разлучает нас с Богом. Будем внимательны, помня, что предосудительно не только вожделеть, но и стремиться быть вожделенными.

Таким образом, всякое наше желание привязывает нас к предмету нашего желания, одновременно удаляя от нас Христа. А влечение к женщине — это одна из наиболее мучительных проблем для мужчины, как и для женщины — вожделение мужчины, хотя у женщины оно имеет иную силу и окраску и выражается в другой форме. Женщине более присуще желание быть вожделенной.

В наших отношениях с противоположным полом мы лишь до определенного момента владеем собой, отдавая себе отчет, увлечены мы или нет. Но потом мы перестаем собой распоряжаться и разделяем общую для всех участь — попадаем во власть царствующего над всеми греха. Женщина начинает волновать нашу кровь: мы видим, какие у нее привлекательные глаза, нежный взгляд, изящные губы. В таком случае уже не может быть и речи о девственной жизни.

Предосудительно и вожделеть, и стремиться быть вожделенным. И то и другое может показаться вам настолько чувственным и грубым, что кто-нибудь из вас, наверное, задастся вопросом, имеет ли это к нему какое-то отношение. Но не смотрите на это односторонне, как мирские люди, которые считают грехом только потерю девства. Грех пребывает внутри нас и не всегда обнаруживается внешне. Может, мы осознаем его только через пятьдесят лет, но это не значит, что все эти годы мы жили безгрешно. Чистые сердцем (Мф. 5, 8) знают и видят Бога, мы же из-за своей невнимательности теряем духовную связь с Богом и оказываемся как бы лишенными слуха и зрения, хотя мы полагаем, что это Бог нас не слышит и не видит. Это тонкий момент. Для монаха непозволительно никакое желание, потому что всякое желание, даже отведать сладкого меда, для него греховно. Мы ищем высшей духовной сладости, ликования, наслаждения и радости, ради чего проводим жизнь в горечи.