Жить в присутствии Бога

Не бойся болезней. У тебя язва? Желудочное кровотечение? Не бойся, ничего с тобой не случится. Если ты потерял немного крови, съешь три апельсина — и все будет в порядке. Из-за болезни глаз ты ослеп? Ничего. Теперь тебя будет просвещать Бог. У тебя рак? Теперь тебе легче сосчитать свои дни — и ты сможешь приготовиться и быстрее пойти на небеса. Что бы с тобой ни происходило: и если ты согрешил мысленно, и если ты немощен телесно и душевно — не безпокойся, не паникуй: «Какое мне принять лекарство? Соглашаться или нет на операцию? Может быть, она опасна?» Делай что хочешь, только оставайся спокойным. И прежде всего, не бойся, как бы тебе не заболеть. Тот, кто боится телесной болезни, не может достигнуть состояния по естеству Христову, он остается в состоянии противоестественном.

А что если человек любит Бога, но при этом боязлив? Пади на колени, смирись перед Ним, поклонись Богу и скажи: «Господи, я боюсь, как бы не заболеть» или: «Я заболел и теперь боюсь», и пролей слезы. Сделай все, что можешь, чтобы Бог сжалился над тобой. Он единственный, Кто может тебя успокоить.

Боязнь — это следствие обоготворения нашего «я», стремления продлить свою жизнь, причем с желанием, чтобы эта жизнь была привольной, чтобы нам не болеть, не огорчаться, не оказаться в трудном положении, когда ты будешь нуждаться в уходе. «Пусть болезнь не занимает тебя», — поучает авва Исаия. Оставь все это Богу. То, что Бог тебе дает, само по себе тебе полезно. Только не ставь на первое место свое «я», потому что тогда оно становится твоим богом, и уже нет тебе надежды найти покой [1, 486].

Недостаток ревности и преуспеяния часто проявляется в недугах, тщедушии и безсилии. Духовное же преуспеяние выражается в том числе и в способности преодолевать телесную немощь. Человек может иметь множество болезней, но, когда у него есть духовная крепость и сила, он превозмогает недуг, даже если не может подняться с постели [2, 38].

Только тот, кто перестает заботиться о теле, украшать его, ухаживать за ним, питать его, только тот, кто перестает безпокоиться о своем здоровье и бояться за него, может увидеть свет Божества. Невозможно любить свое тело, ухаживать за ним — и при этом видеть свет. Чем более разрушается наше тело, тем более обновляется Бог в нашем существе.

А как поступаем мы? Чуть заболел у нас зуб — мы идем к врачу. Прихватило желудок — к врачу немедленно! Мы готовы написать даже в Америку или в Англию, чтобы достать новейшее лекарство. Какая паника, какая трагедия! Тело становится хорошенькой лялькой, которую мы наряжаем. Возможно ли, чтобы при этом Бог был в нашей жизни? У нас есть жена — наше тело, которое нас занимает, Бог нам не нужен [1, 488].

Порой требуется примириться с тем, что ты будешь всю жизнь испытывать боль, а это принять нелегко. Но лишь только ты с этим примиришься, желудок тут же перестанет тебя безпокоить, тогда как, желая избавиться от боли, ты в итоге теряешь и Бога, и свое здоровье.

А если у тебя болит голова, потому что тебе скучно, потому что ты эгоистичен, всем отказываешь и склонен к унынию, то выхода из этой ситуации не найти. Я поручаю тебе послушание секретаря — тебе хочется быть лесником, я тебя назначаю лесником — ты хочешь опять быть секретарем. Единственный выход для тебя — начать мыслить по-другому. Не хочешь? Тогда я, игумен, напрасно с тобой мучаюсь. Чтобы вылечиться, тебе нужно возлюбить духовное слово, жить в согласии с волей Божией, изменить образ жизни. Если у тебя нет никакого желания жить по-другому, тогда пей болеутоляющее [2, 353–354].

Сам больной должен проявить большое мужество, потому что во время болезни становится очевидным, действительно ли он любит Бога, избрал ли он Царство Небесное или предпочел путь удовлетворения своих страстей и телесный покой. Обычно больной ворчлив, требователен, чувствует себя несчастным. Что бы ты ему ни дал, он недоволен. У него появляются странные предпочтения в еде, как это бывает у женщины в положении. Он просит дать ему то, чего он раньше не любил, или то, что невозможно найти в монастыре. У больного нет здравого смысла, и ему невозможно объяснить, что его просьба неразумная.

Общение с больным требует терпения. И поэтому заботу о нем нужно поручить человеку снисходительному, терпеливому, смиренному, умеющему слушать, потому что, как мы сказали, у больного нет благоразумия. Ему нельзя сказать: «То, что ты хочешь, невозможно» или: «Поешь, это очень вкусно, все, кто пробовал, пальчики облизывали». Ни один больной не согласится признать, что ведет себя неподобающе. Нужно, чтобы болезнь прошла, и тогда, если человек смирится, он это признáет. Но очень часто мы оправдываем свое поведение, перекладывая всю вину на других [2, 360–361].

☾

Душевные и телесные немощи