Жить в присутствии Бога

Нельзя читать кое-как и не заботиться о том, слышно ли нас в притворе. Конечно, вина не всегда лежит на чтеце, за хорошее чтение отвечает также и уставщик. Уставщик и чтец обязаны знать, что они несут общественное служение. На клиросе нет места человеческим немощам и пожеланиям. Клиросное послушание — это служение народу. Следовательно, уставщик обязан отправлять на клирос подходящих людей. Чтец также должен знать, что в тот момент, когда он читает, он служит народу Божию. Конечно, у нас бывают свои трудности. Может быть, мы робеем или голос хрипит. Трудности трудностями, и все-таки я должен стремиться, чтобы моя жертва стала благоприятной Богу. А она никогда не станет такой, если не будет прежде благоприятной народу.

При пении нужно следить и за тем, чтобы наш голос был воззванием, исходящим из глубины души, а не просто из уст, поэтому и говорится: «Господи, воззвах…» Хорошо, если горение нашей души будет передаваться ближним. Человек может показать другим богатство своего внутреннего мира, если он поистине любит Бога. Но некоторые, начиная петь, вдруг вспоминают о том, что нельзя кричать. Только что у них был не голос, а иерихонская труба, но стоит поставить их петь, как их становится совсем не слышно. Вот до чего доходит человек, когда он беден, убог и несчастен. Наше пение должно быть слаженным, хор должен звучать как единое целое, как один голос. Обратите внимание на то, что слово «воззвах» образовано от глагола «взывать», который указывает на крик, исходящий не из уст, но из глубины души. Пусть в нашем воззвании отражается вся наша жизнь, пусть оно разносится с такой силой, чтобы достичь самого неба.

Иногда бывает слышно одного регента. В этом случае он, конечно, достоин похвалы, а остальные, стоящие рядом и не поющие вместе с ним, обнаруживают черствость своей души и показывают, что они не имеют общения с ангелами и святыми. Почему ты не поёшь вместе с другими, чтобы и самому свидетельствовать на клиросе о славе Христовой? Необходимо только одно: наше согласие с ближним. В этом-то и состоит трудность совместного пения. Петь «единеми усты и единем сердцем»[24] не легко, для этого требуется большое смирение и взаимопонимание [2, 130–132].

☾

Постная Триодь

Мы вошли в период Постной Триоди. Давайте оставим за ее пределами свое «я», насколько это возможно. Наши мысли, знания, переживания, поступки — все это ложь. Но есть истина, которую на опыте прожило неисчислимое множество святых — и на них мы не смеем даже взглянуть, святых, пребывающих ныне на небесах, а равно тех святых, что живут рядом с нами, а мы их даже не замечаем.

Пусть этот период церковного года станет временем плача каждого из нас перед нашим ближним, а в особенности перед святыми; временем нашего моления, нашей усердной, долгой мольбы. Будем умолять долго, вновь и вновь, будем просить наших братьев: «Плачьте обо мне, стану плакать и я о вас, — быть может, мы чего-то и достигнем».

Богослужебные тексты Триоди великолепно подходят для того, чтобы привести нас к покаянию [1, 326–327].

Богослужение католической «церкви»

Молитвы в древней Церкви произносились нараспев в довольно быстром темпе, что соблюдается и сегодня в Западной «церкви». У католиков почти нет молитв, которые просто читаются. Псалмы, антифоны, молитвы — все поется, и священник и монахи поют. Католики сохранили древнюю практику, утратив, однако, ее дух. В богослужебных уставах Православной Церкви и в уставах Запада когда-то было много общих элементов, сохранившихся с древности, но постепенно литургические практики настолько разошлись, что сегодня впору задаться вопросом: является ли западное богослужение христианским? [2, 214–215].

☾

Часть X. Таинства Исповеди и Причащения

Стоит человеку покаяться, Бог забывает его грехи

Согрешил я пред Господом (2 Цар. 12, 13). Если я тут же прибегну к откровению помыслов, к исповеди, если сохраню общение с братьями, если я отстранюсь от самого себя, от греха, который сделал, тогда я успокоюсь и грех уже перестанет существовать. Но если я буду противоборствовать ему сам — поскольку это я согрешил пред Господом, — тогда я замкнусь в себе, грех начнет убивать меня и поведет к другим, еще более смертоносным грехам [1, 85].

«Если хочешь знать, прощены ли твои грехи, то признак этого следующий, — говорит авва Исаия. — Если ничто из того, в чем ты согрешил, не движется в твоем сердце или если другой говорит тебе об этих грехах, а ты уже не знаешь, каковы они были, то явно, что пришла к тебе милость».