Жить вместе в 21 веке

По отношению к религиям Европа избрала по большей части путь отделения их от государства: у некоторых европейских стран есть своя история светскости, понимаемой как отход от конфессионального государства. Особенно для католических стран важна тема светскости, как было видно в недавних дебатах об упоминании христианства в Конституции Европейского Союза. Многие привязаны ко вчерашнему взгляду на европейские государства. Обсуждение идет, как будто Европа не претерпела глубоких изменений, хотя и не было в последнее время катастрофических событий.

Европейский кризис имеет явный демографический аспект. По некоторым прогнозам, в двадцати пяти странах Евросоюза в 2025 году будет лишь 445 миллионов жителей, и вырастет население только во Франции, с 61 до 65 миллионов. Кризис имеет политические аспекты. Разногласия с Соединенными Штатами, расколовшие европейцев во время войны с Саддамом Хусейном, еще отдают семейными спорами, основанными на общих представлениях полувековой и более давности. Но чем станет Европа перед новыми и чуждыми собеседниками, такими как азиатские страны?

Очевидный кризис переживают Бельгия, некогда важная для мировой культуры страна, и Голландия, еще двадцать лет назад открытая и терпимая, готовая принять другого таким как он есть. Кризис Европы проявляется на разных уровнях, но, судя по всему, имеет общие антропологические основания. Социолог венгерского происхождения Франк Фуреди (Frank Furedi) объясняет ослабление нашего общества господством эмоций и «терапевтическим видением» жизни. Поэтому люди не меняются и не изменяют жизнь, не стремятся стать лучше и превзойти себя, а напротив, культивируют в себе сильное чувство личной ранимости.

На этом фоне особо значимой характеристикой нашего времени представляется кризис мужского характера, пережившего за последний век не один тяжелый период. Мужской характер (в своих вариантах воина, политического деятеля, предпринимателя, завоевателя, отца…) приводил в движение историю нашего общества. Сегодня все изменилось. Это лишь несколько беглых замечаний, показывающих, что наш европейский кризис имеет очевидное антропологическое основание. С другой стороны, в других частях мира, несмотря на множество трудностей, нет такого кризиса (кризиса мужского характера, например). Однако каждая европейская страна является носительницей истории, ресурсов, возможностей, векового наследия. Европа не перестала еще быть богатством для всего мира.

Евросоюз хочет быть ответом, который не подавляет идентичности, но устанавливает отношения между ними и их проекцию в мире. Он может стать совершенно особым пространством: не империей, но соединением национальных судеб, которые не только открывают, что не должны больше враждовать, но и разделяют общее будущее. Это пространство без национальной или политической гегемонии, зависящее от трудного согласования решений, организм медлительный, полный противоречий и разделений, но в то же время оригинальный в современном мире. Однако Европа нуждается в переосмыслении своих корней и своей роли в мире. Все мы, европейцы, нуждаемся в осознании себя на личном, коллективном, наднациональном уровне. Не хватает европейского пафоса, что было особенно видно на французском и голландском референдумах и не только. Для создания Европы нужно обратиться к ее глубинным корням и к чувствам ее граждан. Нужна не только риторика, но и конкретные решения отдельных стран.

Европейцы переживают идентитарный и в то же время духовный кризис. Не настало ли время того, что французы называют res- sourcement, то есть не пора ли обратиться к истокам? Во время второй мировой войны великий светский философ Бенедетто Кроче (Benedetto Croce) написал эссе со знаменательным названием «Почему мы не можем не называться христианами», где признал роль христианства в европейской истории. Кроче считал христианство скорее принадлежностью прошлого, чем настоящего, но видел его основополагающее значение для нашей культуры. Светскость тоже в каком-то смысле входит в культурный багаж европейца: и сами христиане, со своей стороны, не могут не называться людьми светскими, то есть мирянами. Это один из аспектов того общего культурного наследия, которое нельзя отвергать: это не догма, но история и реальность. Ведь и Второй Ватиканский Собор признал свободу совести. Сегодня споры об идентичности Европы очень изменились. Нельзя вести их во вчерашних категориях, не замечая потребности в мотивации и объединяющих чувствах. Нужно отдавать себе отчет в этом.