Житие маррана

Впрочем, оно и понятно. Ведь для чего устраиваются аутодафе? С одной стороны, чтобы нагнать страху, с другой — чтобы развлечь народ. Глашатаи загодя трубят о них на каждом углу. Но перед началом действа — нет, вы только подумайте! — представителям власти, как светской, так и церковной, положено сопровождать инквизиторов к месту его проведения, например на главную площадь. И это первое из унижений, которым они так любят нас подвергать. Вице-король должен идти бок о бок со святыми братьями, показывая тем самым, что ничем их не превосходит (вот вам второе унижение). Впереди шествует прокурор, неся знамя инквизиции (унижение номер три), а замыкают процессию судейские, рехидоры и представители университета. Прибыв на площадь, все рассаживаются на трибунах, но тоже строго по протоколу. Вице-король и инквизиторы занимают места на самом верху, под балдахином, еще раз демонстрируя свое равенство (четвертое унижение). Перед ними и по бокам размещаются прочие официальные лица, в том же порядке, в каком и шли. В первых рядах, то есть гораздо ниже судей-доминиканцев и прочих служителей инквизиции, сидят монахи других орденов (унижение пятое и, кажется, последнее). Обвиняемые, главное блюдо на этом празднестве, стоят напротив, а вокруг устроены сидения для остальных зрителей.

Когда мне впервые, еще в Испании, объяснили, как проходит церемония, я и представить себе не мог, какие страсти и амбиции кипят за этим ритуалом: каждый готов чуть ли не глотки другим перегрызть, лишь бы хоть чуть-чуть возвыситься. Всюду, где устраивают аутодафе, творится одно и то же: и в Мадриде, и в Новой Испании, и в Лиме. Некоторые притязания настолько нелепы, что просто диву даешься.

Все мои предшественники страдали от бесцеремонности инквизиторов, а те не переставали жаловаться, что монаршие наместники, мал, только и делают, что подрывают их власть. Причем по самым смехотворным поводам: справа или слева от вице-короля их усадили, одинаковые ли подушки подложили, и так далее в том же духе. А все почему? А потому, что любая, даже самая ничтожная мелочь свидетельствует о мере власти.

Поскольку я не пожелал, чтобы аутодафе за недостатком средств проводили в соборе, бессовестные вымогатели начали требовать у меня денежного вспомоществования. Я рассыпался в извинениях и ответил, что сам беднее их. Тогда они затопали ногами и пригрозили все отменить. Ну и прекрасно, сказал я, давайте отменим. (Так они и согласились, ждите!)