Житие маррана

Монахи столпились вокруг и принялись истово молиться. Если не придут на помощь высшие силы, их собрат долго не протянет. Однако в ожидании Томаса Паредеса Сантьяго де ла Крус решил не ограничиваться молитвой. Для начала нужно было подложить подушки под голову комиссара.

— А что станет делать врач? — спросил Франсиско.

— Отворит ему кровь, что же еще. В подобных случаях всегда так поступают.

— Паредеса нигде нет! — сообщил запыхавшийся негр.

— Как нет?!

— Его вызвали в какую-то усадьбу, — пояснил второй негр, потный и взъерошенный.

Монахи беспомощно переглянулись, а Франсиско подумал: «Эх, был бы здесь папа!» Кот взвыл, видимо, предчувствуя трагический конец. Сантьяго де ла Крус окинул взором растерянную братию и решительно произнес:

— Я сам сделаю кровопускание. Принесите ланцет.

При этих словах причитания смолкли. Один из монахов велел слуге принести инструмент и какую-нибудь посудину. Другой закатал брату Бартоломе рукав и подставил под локоть глубокое серебряное блюдо, чтобы туда стекала кровь. Сантьяго де ла Крус уселся на низкую скамеечку и приготовился сделать надрез. Ручища комиссара была толщиной с бревно. Вена залегала где-то очень глубоко. Монастырский духовник примерился и рассек влажную кожу в темных потеках. Комиссар содрогнулся всем телом — значит, что-то он все-таки чувствовал, а это уже хорошо. Однако же действия новоявленного эскулапа не увенчались успехом: из раны вытекло лишь несколько капель крови. Брат Сантьяго де ла Крус осмелел и снова воткнул ланцет, на этот раз глубже. Тяжело дыша, он поворачивал острие и так и сяк, пытаясь нащупать вену. Все напрасно.

Вот незадача! Может, удастся третья попытка? Комиссар отличался завидной дородностью, проклятая жила наверняка была толстой, как веревка, но почему-то все время ускользала. Лезвие вошло в плоть сантиметров на пять и бестолково тыкалось под кожей. Рассекало мышцы, задело кость, попадало куда угодно, только не в вену. А крови натекло всего ничего. Сантьяго де ла Крус пробормотал что-то неразборчивое — не то помолился, не то выругался. Наконец он отчаялся и вернул инструмент слуге:

— Нет, не получается.

Франсиско не терпелось вмешаться. Он столько раз наблюдал, как отворяли кровь матери, но боялся, что духовный наставник рассердится еще больше и выместит досаду на нем. На сгибе грязной ручищи комиссара зияла рваная рана. А на блюде краснела жалкая лужица. Больной глубоко вздохнул и издал душераздирающий хрип.

— Можно я попробую?

Сантьяго де ла Крус в изумлении воззрился на ученика. Потом перевел взгляд на багровое лицо брата Бартоломе и передал мальчику ланцет. Франсиско попросил принести воды и короткий шнур. Обмыл монаху щиколотку и туго перетянул ее, копируя действия врача, делавшего кровопускание измученной Альдонсе. Когда вены под кожей вздулись, он принялся осторожно нащупывать ту, что потолще, а нащупав, сделал небольшой, но глубокий надрез. В посудину со звоном ударила тугая темная струя. Со всех сторон послышались громкие возгласы облегчения. Руками сироты Господь сотворил чудо! Дурная кровь, отравлявшая брата Бартоломе, быстро покидала его тело и вскорости должна была отлить от головы.

— Томас Паредес!

По двору трусил монастырский лекарь. Франсиско осторожно посторонился, продолжая поддерживать кровоточащую конечность. Паредес подошел поближе.

— Ты сделал кровопускание?

Он осмотрел разрез с одной стороны, осмотрел с другой. Потом заглянул в таз, наклонил его, оценивая цвет и густоту крови в середине и по краям.

— Хм… Кто тебя научил? Отец?

— Нет, я просто видел, как это делается.

— Неплохо, — улыбнулся врач. — Честное слово, неплохо.

Веки брата Бартоломе затрепетали, точно крылышки мотылька. Лицо постепенно приобретало обычный цвет.

— Все, достаточно, — распорядился врач.

Из обрывка бинта он скатал тампон и прижал его к щиколотке комиссара.

— Держите так и не отпускайте. Я сейчас вернусь и как следует все перевяжу. Вы только посмотрите! Он приходит в себя. А ну-ка, святой отец, открывайте глаза! Да открывайте же!

Потом монастырский эскулап обратился к брату Сантьяго:

— Велите приготовить овощной отвар с жабой. Жабья кожа имеет много целебных свойств. Пусть выпьет десять ложек сейчас и десять на ночь.

Через час Франсиско уже сидел как приклеенный на своей скамье и штудировал катехизис, который на зубок должен знать каждый, кто с верой и смирением готовится принять таинство миропомазания.

34

Накануне церемонии духовный наставник зашел в келью Франсиско и в знак отеческой заботы вручил ученику свою собственную плеть. На узловатой веревке навозного цвета темнели пятна: запекшаяся кровь, свидетельство усердных бичеваний. Этой ночью юноша должен был подвергнуть себя истязанию, чтобы наутро чистым вступить в храм. Вся Кордова бурлила в ожидании великого события.