Житие маррана

Вице-королевство Перу огромно, — размышляет маркиз. — Оно простирается от вулканов Эквадора до таинственных земель на крайнем юге. Никогда не забуду день, когда я прибыл в Лиму, — 21 декабря 1607 года, ибо не успел я принести клятву, как все задуманные мною начинания едва не пошли прахом. Предстояло избрать судебных магистратов, однако за пышностью приемов, устроенных в мою честь, угадывалось желание помешать нововведениям. Здесь издавна привыкли водить вице-королей за нос, но мне пришлось их разочаровать, преподав таким образом первый урок. Второй урок обманщики получили, когда я велел провести ревизию королевской казны и нашел ее в ужасающем беспорядке. Плуты и разгильдяи отпирались, сочиняли какие-то туманные отговорки и ссылались на забывчивость, но до полусмерти перепугались, услышав, что от подобного недуга есть отличное средство под названием Счетный трибунал. Некоторые именитые особы даже зашептали: «Изыди, сатана!» Затем я привел в действие Торговый суд, чего так и не смогли сделать мои предшественники, которым мошенники-энкомендеро ставили палки в колеса, подкупая советников и судей, чтобы те препятствовали растущему влиянию купечества.

Говорят, я слишком молод и горяч. Какое заблуждение! Дело вовсе не в молодости, а в моих полномочиях. В Перу я представляю короля Испании, а потому не только имею право, но обязан действовать так, словно он сам восседает здесь на троне. Хотя дворцовые интриги связывают по рукам и ногам, я неизменно отвечаю каверзникам, что главный человек в любом хозяйстве — это ключник. Так вот, Филипп III поставил меня ключником в Лиме, и я регулярно шлю ему значительные суммы. Настолько значительные, что если королевская казна еще не опустела, то только благодаря им. Восемь раз снаряжал я корабли в Испанию и за все время переправил туда десять миллионов золотых песо.

Молодостью объясняют и мое сладострастие. Как будто эти дряхлые старцы сами не грешат! Грешат, да еще как, только не могут ублаготворить женщину. В Лиме предостаточно красоток, всегда готовых пробраться в покои вице-короля, вот им и завидно. Завидуют здесь и поэтическому дару, которым я обладаю. Жалкие ничтожества, бездельники! Злобствуют, строят козни, даже к ответственности грозят привлечь[49]. Колют негодникам глаза мои свершения.

♦ ♦ ♦

Паж помог вице-королю одеться. За дверью застыли в карауле гвардейцы с алебардами да переминались с ноги на ногу знатные особы, ожидая, когда господин отправится еще раз взглянуть на новый каменный мост, свое дорогое во всех смыслах детище.

А тем временем неподалеку, во дворце инквизиции, инквизитор Гайтан тщательно обдумывал предстоящую беседу с маркизом де Монтескларосом.