Жюль Верн ест носорога / Jules Verne Eats a Rhinoceros

НЕЛЛИ. Но зачем издавать этот жуткий… (МАКГОНИГЛ вновь подносит трубу ко рту и дует. Этот звук, вероятно, заставляют слушать музыкантов в нижних кругах ада). Перестаньте! У меня лопнут бара… (МАКГОНИГЛ дует в третий раз).

МАКГОНИГЛ. Все. Этого достаточно.

(Ловко убирает трубу в нижний ящик и задвигает его в тот самый момент, когда ДЖОЗЕФ ПУЛИТЦЕР выбегает из центральной двери).

ПУЛИТЦЕР (в дикой ярости). Что это за чертов шум? Почему? Откуда? Кто издавал этот богомерзкий гребаный звук?

МАКГОНИГЛ (спокойно ест сэндвич). Должно быть, с улицы, мистер Пулитцер.

ПУЛИТЦЕР. Нет, не с улицы. Кто-то пытался обрушить эти стены мне на голову! (Замечает НЕЛЛИ). Прошу извинить за грубость. Кто эта женщина? Микгуникл, ты опять приводишь сюда женщин? Я же говорил, что больше не хочу видеть девиц легкого поведения, выходящих из чулана для швабр.

НЕЛЛИ. Я – не девица легкого поведения, сэр. Я – репортер.

ПУЛИТЦЕР. Ты – не репортер. Ты – девушка. Я знаю, как выглядят девушки. Бывал в Сент-Луисе и, поверь мне, девушки там замечательные. И ты тоже девушка приметная. Может, не легкого поведения. Может, школьница. Теперь ты приводишь сюда школьниц? Хочешь, чтобы меня арестовали? Таков твой коварный план?

МАКГОНИГЛ. Она – не школьница. Она – репортер из Питтсбурга.

ПУЛИТЦЕР. Питтсбурга? Ты привозишь школьниц из Питтсбурга? Это болезнь, Микгуникл. Ничего хорошего из этого не выйдет.

НЕЛЛИ. Мистер Пулитцер, меня зовут Нелли Блай, и я пришла насчет работы.

ПУЛИТЦЕР. Работы? Нет тут никакой работы, тем более для школьниц легкого поведения из Питтсбурга. Это ясно? Ты думаешь, я родился на конюшне? Нет в Питтсбурге репортеров. И тем более женского пола. Тебе должно быть стыдно. Ты сама чуть больше венского шницеля.

НЕЛЛИ. Я – прекрасный репортер, сэр.

МАКГОНИГЛ. В Питтсбурге она – знаменитость.

ПУЛИТЦЕР. Нет в Питтсбурге знаменитостей.

НЕЛЛИ. Я – знаменитость. Могу показать вам мои вырезки.

ПУЛИТЦЕР. Не хочу я смотреть на твои вырезки, мисс. Я счастливый семьянин.

НЕЛЛИ. Я стану знаменитой везде, если вы дадите мне шанс. Это такая честь работать у вас, сыр. Вы для меня бог.

ПУЛИТЦЕР (протягивает палец к ее носу). Это что?

НЕЛЛИ. Это ваш палец.

ПУЛИТЦЕР. Я знаю, что это мой палец. У тебя на носу горчица.

НЕЛЛИ. Сожалею.

ПУЛИТЦЕР. Тебе и надо сожалеть. У тебя все лицо в горчице. (Принюхивается). Ты пришла в мою редакцию с горчицей и солониной на лице и хочешь поговорить со мной о какой-то чертовой работе? Этому учат репортеров в Питтсбурге? Размазывать приправу по лицу? Ты думаешь, я здесь для того, чтобы раздавать работу школьницам легкого поведения из Питтсбурга с лицами, измазанными солониной? И что, по-твоему, у меня здесь за заведение? Помойный дом? И откуда взялся этот чертов шум? И почему прекратился, едва я вышел из кабинета? Словно здесь место, куда слоны приходят, чтобы пропердеться.

МАКГОНИГЛ. Думаю, однажды вы посылали меня в такое место. А может, путаю с Вихокеном.

ПУЛИТЦЕР. Раз ты упомянул о Виховене, Микгуникл, позволь спросить, что за дрек ты положил мне на стол этим утром? Ты считаешь, я издаю тупую, глупую газету? Да? Ты думаешь, мы пишем для обитателей зоопарка? Ты думаешь, я наслаждаюсь мусором, который вы все кладете мне на стол? Вот что я тебе скажу, и, пожалуйста, слушай внимательно, потому что я не просто сотрясаю воздух. То, что ты написал хуже, чем ложь. Это скучно. Поправь, пожалуйста. Это должна быть почти правда, но при этом менее скучная. Сможешь ты это сделать? Твоих способностей на это хватит? И выясни, кто издавал этот отвратительный шум. Прошу прощения за мой язык, мисс Флай. Я по натуре человек терпеливый и светский, я против смертной казни, но людей, которые издают такой шум, нужно отводить в ледяной дом и расстреливать.

НЕЛЛИ. Блай.

ПУЛИТЦЕР. Я в этом уверен. Абсолютно.

НЕЛЛИ. Блай. Не Флай. Меня зовут Нелли Блай. И если вы дадите мне шанс…

ПУЛИТЦЕР. Да, конечно, но мне, прошу извинить, без разницы. Сама видишь, не можем мы взять в редакцию женщину… Из-за всей это ругани. Здесь ругаются ужасно, те люди, с которыми я вынужден работать, и если в редакции появится женщина, ей придется постоянно затыкать уши руками. Она просто не сможет писать.

НЕЛЛИ. Ругательства меня не смущают, мистер Пулитцер. Я их наслушалась. В Питтсбурге такого хватает.

ПУЛИТЦЕР. И я могу понять, почему, но это Нью-Йорк. Мы все делаем лучше. М в моей редакции ругаются, как нигде больше. Так, Микгуникл?

МАКГОНИГЛ. Макгонигл.