Жюль Верн

Должен признаться, что драматическая сторона романа привлекла меня, и я даже пытался приспособить его для театра. Но мне с полным основанием возразили, что, кроме «Гран Гиньоль», пи один другой театр не мог бы выдержать нагромождения жестоких происшествий, предлагаемых виртуозным рассказчиком!

«Ченслера» затмил предшествовавший ему «Таинственный остров», и, когда книгу сдали в набор, Жюль Верн и думать забыл о своих потерпевших кораблекрушение, его уже поглотила работа над романом совсем иного направления.

Чтобы обезопасить границы России со стороны Азии, Петр Великий попытался завоевать просторы Туркестана, лежавшего на пути всех великих нашествий, но под Хивой его постигла неудача. Преемники Петра решили претворить в жизнь этот проект установления более надежной границы вдоль хребтов высоких гор, возвышающихся над пустынями, окружающими Аральское море. В 1873 году Хива пала.

Под влиянием этих событий писатель, закончивший работу над «Таинственным островом», обратил свой взгляд на восток. Приключения царского курьера, уполномоченного доставить в Иркутск крайне важное предписание, — таков сюжет нового повествования.

Начиная с 1874 года в переписке с его издателем отмечаются обычные для них споры, издатель, человек осторожный, не скупится на критику. Не слишком ли опасно вводить в действие «царского курьера», да еще заниматься русской политикой, и это в тот самый момент, когда франко-русское сближение стало первейшей заботой наших дипломатов?

По счастью, Жюль Верн по-прежнему хранит веру в бесспорные достоинства своей темы и снова живет только книгой, которую пишет. «Курьер» полностью завладел им. «Я не могу сейчас думать ни о чем другом — это меня в высшей степени увлекает, великолепный сюжет, — пишет он своему щепетильному издателю. — Я пустился в Сибирь, да так, что не могу остановиться. Мой роман скорее татарский и сибирский, чем русский». Жюль Верн советует Этцелю дать его на прочтение Тургеневу.

Тот сделал одно-единственное замечание: татарское нашествие в изложении автора показалось ему мало правдоподобным.

«Курьер царя» был напечатан в «Журнале воспитания и развлечения» в 1875 году. Скрепя сердце писатель соглашается изменить название романа на «Михаил Строгое». По прошествии ста лет трудно попять подобные тонкости.

Жюль Верн был возмущен критикой, вызванной этой первой публикацией:

«Татарское нашествие — почему бы и нет, имею же я право на писательский вымысел. Считать нашествие на Нижний Новгород более правдоподобным, чем на Иркутск, это абсурдно, можно ли забывать об Уральских горах? Да и потом, разве я предупреждал публику, что «Гаттерас» и «Двадцать тысяч лье» — это выдумка?»

Издатель, опасаясь стрел цензуры, и в самом деле предложил обратиться к читателям с предупреждением, что в романе речь пойдет о событиях вымышленных. Из опасения цензурных «вымарок», автор, жертвуя второстепенным, чтобы спасти главное, соглашается снять «все, что может быть приписано нынешнему царю или его отцу».

«Досадно, — добавляет он, — что цензура читает книги так поверхностно. Тургенев, который знает Россию не хуже этих господ, не усмотрел в этом ничего предосудительного. К тому же сведения я почерпнул не в старых книгах, а у Рюсселя Килланга, совершившего свое путешествие в 1860 году».

Из предосторожности рукопись послали русскому послу князю Орлову, но он не сделал никаких замечаний.

«Михаил Строгов» вышел отдельным изданием в 1876 году. Известно, что успех его превзошел все ожидания, и Дюкенель предложил поставить в театре Одеон пьесу по мотивам романа. Жюль Верн взял в соавторы Деннери, и премьера с огромным успехом прошла в Шатле 17 ноября 1880 года. Спектакль был настолько хорош, что фраза «Прекрасно, как „Строгов"» стала поговоркой! Пошла мода на все русское, каракулевые шапочки произвели фурор. А раз уж женщины выражали таким образом свое одобрение, значит, автор одержал полную победу!

В 1876 году после успеха, выпавшего на долю «Вокруг света» как в книжных лавках, так и на сцене, после появления романов «Таинственный остров» и «Михаил Строгов» дела Жюля Верна складывались, казалось, удачно, положение его упрочилось. Это позволило ему, как мы уже видели, сменить в 1876 году «Сен-Мишель I» на «Сен-Мишель II», а в 1877 году «пойти на безумие» и купить «Сен-Мишель III», осуществив таким образом мечту своей жизни. Впрочем, то была единственная большая трата, которую он лично себе позволил.

Правда, он отважился еще и на другую, менее значительную, но более странную, никак не вязавшуюся с его характером. «На пасху, в понедельник, мы даем в Амьене костюмированный бал, разосланы 700 приглашений, 350 приняты. В городе только об этом и говорят», — сообщает он повергнутому в изумление Этцелю.

Однако писателя постигла неудача: его жена тяжело заболела. В состоянии ли она будет принять всех этих людей, приглашённых в ее честь? «Жена моя все еще не встает, — пишет он своему старому другу. — Не знаю, что и делать. Ее бал состоится через неделю, сможет ли она на нем присутствовать? Все зависит от этого».