Живая вода (СИ)

— Ты редко зовешь ее по имени, — заметил Лаэрт. Тан с неудовольствием отметил, что арделорейский фехтовальщик не только атлетически сложен и приятен лицом, но и по-бойцовски жёсток: на загорелом теле виднелись еле заметные ниточки шрамов, светлая борода отрастала густо, цепкий взгляд успевал отметить любые детали. Джулиана, бывало, принимали за девушку. Этого человека за девчонку принял бы только слепец. — Все Гарпия да Гарпия. Почему?

— Похожа сильно, — рассмеялся Тан, беззастенчиво продолжая разглядывать Лаэрта. — Видел на гравюрах этих гарпий… вроде красивые, но страшные. Вот и ваша императрица такая же. Собой недурна, хоть и не писаная красавица. Но иногда как посмотрит… не знаешь, то ли бежать, то ли защищаться. — Он взмахнул рукой, покрутил кистью. — А вы, похоже, близкие друзья?

— Да, наверное, не будет преувеличением так сказать. Хотя столько всего смешалось… Она спасла Брис. Вытащила нас из Бедерана. Научила меня управлять опасным даром. В конце концов, она наша императрица, я должен был бы ей служить, даже если бы не хотел. — Лаэрт глянул на “Око Бури”, стоявший на якоре, где в одной из кают спала Феликса. — Но мне только в радость быть здесь. Знать, куда мы плывем и зачем. Выполнять не приказы, но просьбы от той, кому я могу доверять, кто сочувствует мне, когда мне кажется, что я не достоин сочувствия.

Джулиан Сатибрионо Тан в ответ промолчал. Он мог лишь надеяться, что по его лицу не слишком очевидно, что он чувствует нечто подобное — хоть и не может так же понятно объяснить это, даже самому себе.

Феликса очнулась только через три дня. Ее так и не решились переносить из каюты. Леший, поднявший ее на борт “Ока Бури” в люльке из сплетенных лоз, игнорировал всех, кто пытался узнать у него, каким курсом вести корабль. Брисигида хотела заставить Анаштару говорить с ним, но та только качала рогатой головой:

— Бесполезно. Феликса вернула ему имя — только при ней он может вести нас. Если бы ты была без сознания, я бы тоже не могла ничего сделать.

Так что все три дня Данатос и Брисигида постоянно дежурили у спящей чародейки. Жрица несколько раз проводила сканирования, выискивая некроз, но за время сна организм Феликсы не приблизился к смерти ни на йоту.

Когда чародейка наконец проснулась, вид у нее был дикий. Феликсу долго и бурно тошнило, трясло от лихорадки, она не могла вымолвить ни слова. Кое-как Брисигиде удалось стабилизировать состояние чародейки — только с помощью Лаэрта и Данатоса одновременно.

Феликсе пытались снова давать кровь, хотя бы по чуть-чуть, но ее организм больше не принимал чужой жизненной силы. Кровь попросту не усваивалась.

— Не понимаю, — Брисигида заламывала от ужаса пальцы, искусала себе все губы. — Что ты такого сделала, что это стало бесполезно?

— Кх… кха-а-а, — прохрипела Феликса, пытаясь ответить жрице. Та наклонилась поближе к подруге. — С-се-п-х… с-се… — чародейка снова прочистила горло. — С-сеп. Та. Грат, — выговорила она наконец по слогам.

— Септаграт? Что? — не поняла Брисигида.

Пока жрица раздумывала над загадкой, в дверь каюты кто-то постучал — очень сильно, так, что звякнули стаканы и миски на столе.

— Кто там? — испугалась Брисигида.

— С-се… С-сеп… — Феликса уцепилась за руку жрицы.

— Септаграт? — Брисигида хлопнула себя по лбу. — Проводник-леший! Его имя — Септаграт?

Феликса подняла и опустила веки, на кивок сил не хватило. Жрица поспешно открыла дверь, и леший прошел в каюту, заставив ее посторониться. Он сел на колени у постели Феликсы, провел ладонью над укрытым одеялом телом. Чародейка стала дышать ровнее.

— Ты перешагнула черту, — сообщил ей Септаграт. — Ты сжигала свои силы гораздо быстрее, чем могла себе позволить.

— Там, в подводной пещере, — вспомнила Феликса. — Ты заставил меня жить на какое-то время.

— Не путай жизнь и иллюзию жизни, — покачал головой леший. — Твои друзья и я — даже все вместе мы не сможем долго поддерживать тебя.

— К счастью, это и не требуется, — Феликса поморщилась, села на кровати, придирчиво осмотрела себя. — Оба Проводника здесь. Даже Странница из древнего пророчества явилась.

Леший кивнул.

— Все так, — пророкотал Септаграт. — Но чем ближе к Острову Жизни, тем хаотичнее течет время. Для тебя это путешествие может стать последней каплей.

— Если что-то пойдет не так, ты уничтожишь меня, — пожала плечами Феликса.

— Теперь не смогу, — возразил леший. — Мы в одной лодке, девочка. За проезд уплачено сполна.

— Мы о ней позаботимся, — пообещал Брисигида, бледнея. — Мой брат поклялся. Мы не допустим, чтобы Феликса начала творить зло.

— Я это запомню, — Септаграт поднялся с колен. — Готовьтесь к последнему путешествию. Завтра мы проложим вам путь.

Глава 7. Чешуя и кость

Рассвет залил две высокие фигуры на носу корабля золотыми розблесками. Антрацитовое тело Анаштары лоснилось в первых робких лучах. Демоница снова отрастила широкие ветвистые рога. Пряди длинных алых волос укрывали ее, стекались за спиной, как кровавый плащ.