Живая вода (СИ)

Глаза Септаграта светились белым, словно подпитываясь рассветом. Растительные татуировки на теле пульсировали, непрерывно взрывались буйным ростом, цвели, крепли и иссыхали — снова и снова. Меж витых рогов, напоминающих виноградную лозу, теплилась белая искра. По сапфировым волосам и бирюзовой чешуе пробегали белесые молнии.

Древние плели заклятие согласными движениями. Вокруг Анаштары кружились черные хлопья, похожие на сажу. Лепестки черноты подхватывали искры белого пламени и устремлялись вперед, зависая над водой серебряными бликами. Блики сливались друг с другом, пульсировали и мерцали, пока наконец не срослись в одну яркую звезду. Она поднялась выше, подхватила лучи поднимающегося солнца и расплескала вокруг трепещущие отблески.

Анаштара и Септаграт прижались друг к другу спинами, переплели руки в локтях. Ноги суккуба стали покрываться блестящей черной чешуей. Витые рога Септаграта выбрасывали новые ростки, ветвились, темнели у основания. Древние закрыли глаза — и их путеводная звезда устремилась вперед.

— Держать курс на звезду, — Кистень отдал приказ рулевым. — Отставить матюки! Такой момент портите, мудачины…

Даже Элиэн наблюдала за ритуалом молча, широко открыв глаза. После появления Септаграта девушка перестала держаться так отстраненно. Странница начала помогать матросам — магия внутри нее требовала выхода, и Элиэн пыталась проложить ей путь. Она поднимала в воздух канаты и сворачивала паруса, зажигала движением век фонари с наступлением темноты. Заставляла левитировать припасы и тяжелый котел с водой для Радны.

Дина пыталась научить Странницу призывать ветер, но стихийная магия отказывалась подчиняться девушке. Даже огнем она управляла как-то странно: маленькое пламя могла зажечь без усилий, одной только мыслью, но заставить его разгореться Элиэн было не по силам.

Иногда Странница забывалась и отвечала на вопросы, не произнесенные вслух. Иногда — сама забывала говорить вслух, звуча сразу у всех в голове. Хуже всего было, когда ее накрывало чужими чувствами: Элиэн металась, выкрикивала бессвязные ругательства, плакала, грызла ногти. По ее поведению запросто можно было определить, что Брисигида закрылась в каюте и хандрит, или что Маронда, ругаясь под нос, пытается унять приступ радикулита, или вычислить, что Лаэрт умыкнул у Радны бутылку чего-то крепкого и горланит где-то в трюме пьяный.

Септаграт был на борту всего несколько дней, и за это время Элиэн ни разу не поддалась чужим эмоциям.

— Не думала, что магия бывает такой красивой, — пробормотала Странница вполголоса, увидев на палубе Феликсу.

— В твоем мире магия другая? — удивилась чародейка. — Я думала, что магия вообще тебе незнакома.

— Там, где я прожила свою первую жизнь, магии не было совсем, — призналась Элиэн. — Когда я вспоминаю то время… ту жизнь… становится до смерти тоскливо.

— Почему? — нахмурилась Феликса.

— У меня не было магии, — вздохнула Элиэн, — но у нас ходило много историй о волшебстве. Мол, где-то оно есть. Кто-то выдавал себя за чародеев, но на деле они все оказывались лишь ловкими мошенниками. И я мечтала о магии, я жаждала ее так сильно…

Феликса не могла себе толком представить, каково это — хотеть волшебства и не иметь даже возможности его увидеть. Очень старалась, но не могла. Элиэн покосилась на нее, усмехнулась.

— Из-за этого я не смогла умереть. В новой жизни ко мне прорвалась память прежнего тела — и все началось сначала. Я сходила с ума, потому что мне казалось — вот оно, руку протяни, скажи пару заветных слов, и чары прольются на меня, как летний дождь.

— И зачем тебе нужна была магия? — недоумевала Феликса.

— Я думала, что с помощью волшебства можно исправить все несправедливости, — хмыкнула Странница. — Мне даже казалось, что я знаю, как. Что будь у меня сила, я бы сделала всех на свете счастливыми.

— Магия решает не больше проблем, чем любая другая сила, — пожала плечами Феликса. — И по меньшей мере столько же проблем создает.

— Точно! — Элиэн рассмеялась. — Дорого тебе далась эта мудрость?

Чародейка сникла, скривила губы.

— Дороже, чем хотелось бы, — признала она. — Спасибо Маронде, что я вообще это уяснила.

— Тебе по крайне мере хватило на это одной жизни, — поморщилась Странница. — Когда меня закинуло в другие миры, где магия существовала, я не сразу научилась ей пользоваться. Кажется, я побывала на каждой войне, где сражались маги, во всех мирах, в тысяче разных времен…

Феликсу пробрала дрожь от взгляда Странницы — и от ее слов.

— …и всегда последним, что я видела, были боль, кровь и смерть, — закончила она. — Все — от магии. Нет, что-то, конечно, от огня и железа, но даже они были призваны чарами!

— И иного ты никогда не видела? — ужаснулась чародейка.

— Видела, — Элиэн закусила губу. — Но после нового перехода я вспоминаю об этом не сразу.

— А о чем ты вспомнила сейчас? — поинтересовалась Феликса.

Странница улыбнулась тепло и мечтательно. Эта улыбка совсем не вязалась с уставшим взглядом древнего существа.