Живая жизнь. Штрихи к биографии Владимира Высоцкого. Книга 2

Мы начали потихоньку тётю Шуру «обрабатывать». Устроили такую небольшую осаду — Володя приходил, пел… Конечно, он включил все своё обаяние, а это он делать умел… В общем, тётя Шура была очарована и, в конце концов, просто подарила Высоцкому эту гитару. Я хорошо её помню — небольшая изящная гитара в большом футляре, обшитом вельветом в мелкий цветок. О дальнейшей судьбе этой гитары я ничего точно не знаю. По-моему, Володя подарил её одному из сыновей Марины Влади.

— В конце шестидесятых годов вы много общались с Высоцким в Одессе. Мне об этом говорили и Артур Сергеевич Макаров, и Олег Николаевич Халимонов.

— Да, я тогда со Славой Говорухиным снимал в Одессе фильм «День Ангела». Славу я знал ещё по ВГИКу, а Володя снимался у Киры Муратовой в «Коротких встречах», а потом у Карелова в фильме «Служили два товарища», да ещё писал песни для Говорухина. В общем, Володя тогда часто бывал в Одессе. И мы всё время общались. Я снимал номер в «Куряже» (это гостиница Одесской студии), и Володя останавливался у меня. А часто бывало так: бросал вещи в номере, а сам кочевал по разным местам. Вечерами мы собирались у Киры Муратовой или у Юры Хилькевича — там всегда было много интересного народу.

— А что это за место под Одессой — Санжейка? Недавно я узнал от Игоря Шевцова, что некоторые эпизоды фильма «Зелёный фургон» Высоцкий собирался снимать именно на Санжейке…

— Да, место подходящее: голая степь, крутой обрыв и море — место необыкновенной красоты. По-моему, это мне удалось наткнуться на него. Там стояла декорация фильма «Прокурор даёт показания», стояла на большом деревянном помосте. Это очень важно в степи, где туго с топливом для костра. И с разрешения сторожа мы кое-что добывали. Наладились ездить туда почти каждую неделю. Это довольно далеко от города, место пустынное — мы были уверены, что посторонних там не будет. Много разного народа там побывало…

— Говорухин вспоминал, что в это время Высоцкий много работал — писал…

— Он писал всё время… Причём, мне это было не всегда приятно. Конец картины, что-то не доснято, проблемы с актёрами… Поэтому сложные отношения со Славой Говорухиным. У меня съёмка в семь утра. Я ложусь спать, а Володя сидит за столом — пишет, пишет… А потом ему нужен выход, ему требуется слушатель! И в четыре утра он меня будит, а у самого глаза чёрные.

— Послушай! Как я это написал?!

И пел всё, что только что сочинил. А потом у него шёл отбор, он делал отжимку. Вначале он исписывал своим мелким почерком целые листы — двенадцать-шестнадцать куплетов. И в конце концов оставалось куплетов шесть-восемь.

— Отношение одесситов к Высоцкому?

— Это было не отношение, это была любовь. Володя в Одессе стал кем-то вроде национального героя! Я помню таксиста, который всегда встречал его в аэропорту. А потом всё время возил по городу — и это «из любви к искусству». Однажды Володя позвонил мне, сказал, что прилетает и сразу поедет на съёмки в порту. Это был фильм «Служили два товарища», где он прекрасно сыграл поручика Брусенцова. Я приезжаю — группа не может работать. Стоят толпы — дайте нам Высоцкого!

Володя всегда приезжал в Одессу с удовольствием.

— Но давайте вернёмся в Москву конца шестидесятых. Вы часто бывали в Театре на Таганке?

— Одно время я буквально не вылезал из театра — спектакли, репетиции, да и просто так. Отношение к Высоцкому в театре было сложным…

— Уже тогда?

— Не «уже тогда», а именно тогда. И я могу понять актёров — Высоцкий исчезал, пропадал. А кому это нравится в театре? Вот только они не могли понять, что Володя не выпендривался, для него это был способ существования. У него случались периоды, когда он был совершенно непредсказуем. Из театра однажды звонили в московские аэропорты, просили не пускать его к лётчикам…

— Высоцкий говорил на концертах, что пел лётчикам в кабине самолёта.

— Это не выдуманная история. Я думаю, что так оно и было. Когда Володя исчезал, Юрий Петрович несколько раз звонил мне, он знал, что мы дружили. Володя мне тогда доверял и знал, что я его, как говорят, «не сдам».

Да, вспомнил интересный случай. Однажды после спектакля едем ко мне, я уже жил на Вернадского. Лариса нас ждала дома. Как мы влезли впятером в горбатый «Запорожец», я до сих пор не пойму! Подъезжаем… А у нашего дома были пруды, и там всегда много ребят хороводилось. Мы остановились, а так как в этом маленьком объёме нас было много, то довольно долго выковыривались из «Запорожца».

Мимо идёт пацан — видно, что поддатый. И — хлоп по крыше! В это время вылезаю я: