Живая жизнь. Штрихи к биографии Владимира Высоцкого. Книга 2

На следующий день мы поехали на Ваганьковское кладбище: Марина, Кобзон, Володя Шехтман, Митечка Виноградов и я. Директор долго водил нас по окраинам. Потом Кобзон зашёл с ним в кабинет, и мы получили это место.

На похоронах я снимал всё подряд. Народу уже в четыре часа утра было очень много. У театра при мне генерал МВД сказал:

— Надо вызывать армию.

Они предполагали, что будет много народу, но чтобы столько… Смерть Володи, действительно, стала национальной трагедией, а похороны были по-настоящему народными.

Ноябрь 1988 г.

Игорь Константинович ШЕВЦОВ

Я не был ни другом, ни даже многолетним приятелем Владимира Высоцкого, знал его последние семь месяцев. Так и надо отнестись к этим заметкам — как к наблюдениям человека «со стороны».

Память возвращает изображение скупо и неохотно, как при проявлении фотографической карточки: сначала неясные контуры, потом всё больше, больше… Но всё-таки — только то, что есть, и ничего кроме.

Летом 78-го я приехал на Одесскую киностудию: обсуждали мой сценарий. Томясь бездельем, бродил по полупустому павильону, пока не вспомнил, что здесь где-то должен сниматься Владимир Высоцкий. И вдруг захотелось… (хотел написать: просить его сделать песни для сценария, но если быть честным, то это был лишь повод познакомиться). В павильоне стояла декорация интерьера МУРа 46-го года (для «Эры милосердия»). Никого не было. Потом стали появляться люди. Пришёл Конкин. Скоро, почему-то громко стуча сапогами, появился Владимир Высоцкий, хмурый, сосредоточенный, замкнутый. Я подошёл:

— Владимир Семёнович, у меня к вам просьба:

— Да?!

Ответил резко, почти грубо. Во взгляде насторожённость, почти открытое недоброжелательство. В общем, понятно: могу себе представить, как его одолевают поклонники обоих полов. Человека популярней в стране, кажется, нет. Первое впечатление от моего приезда в Петропавловск-Камчатский пару лет назад — орущий в динамик надорванный баритон прямо в аэропорту.

— Дело идёт о песнях для сценария…

Молчит, выжидает с плохо затаённым нетерпением.

— Хорошо, после смены подойдите.

— К сожалению, не смогу. Может быть завтра?

— Ладно, завтра…

«Завтра» я не подошёл, раздумал, не стал приставать.

Летом 1979 года на Киевской киностудии снимался фильм, где я был одним из авторов сценария. Фильм о войне, об армейской разведке. Нам очень нужна была песня. Ну кто, если не Высоцкий?

С трудом, после опроса десятка «близко знающих» Высоцкого (а кто его не знал «близко»!) получил номер домашнего телефона. Однажды вечером позвонил.

В телефоне — узнаваемый низкий голос, который обладатель его старательно и, как потом я имел возможность наблюдать, безуспешно пытается изменить.

— Будьте любезны Владимира Семёновича.

После паузы — насторожённо:

— А кто говорит?

Называюсь, добавляя, что моя фамилия всё равно ничего не скажет.

— А в чём дело?

Объясняю, в чём дело. Вероятно, успокоенный, что — не поклонник, Высоцкий меняет тон, и голос становится естественным.

— О чём картина?

— Армейская разведка, 44 год… Не могли бы вы сняться?

— Игорь, я сейчас не собираюсь сниматься в кино, отказался от нескольких предложений. У меня совсем другие планы, так что вряд ли смогу быть вам полезен… Хорошо, принесите сценарий, — вдруг добавил он, — адрес знаете?

И быстро продиктовал адрес.

Я отвёз сценарий и, выждав несколько дней, снова позвонил.

— А, Игорь? Нет, знаете, я вообще сейчас отказываюсь от всех предложений — хочу год отдохнуть, не сниматься. Потом я только что сделал роль в «Эре милосердия» — это похоже. Нет смысла повторяться…

— Владимир Семёнович, ну а песни напишете?

— Нет-нет, ничего писать не буду. А вот у меня есть «Песня о конце войны». Если подойдёт — берите.

— Конечно, подойдёт. А как её прослушать?

— Ну, позвоните… Она куда-то затерялась, я поищу текст…

Всё как-то очень неопределённо и мало надёжно.

— Владимир Семёнович, у меня есть предложение… — говорю не торопясь, представляя себе, как он нетерпеливо держит трубку, готовый швырнуть её на рычаг, — в Одессе должен сниматься «Зелёный фургон» по моему сценарию. Это…

Коротко пересказываю, он терпеливо слушает.

— Там будет несколько песен. Можно на вас рассчитывать?

И вдруг — полная неожиданность.

— Почему же только песни? Я с удовольствием и сам снял бы эту картину.

— Как? Режиссёром-постановщиком?

— Ну да! Я эту книжку знаю, люблю… Несколько лет назад по радио была постановка, я участвовал… А почему «Зелёный фургон»? Ведь уже была картина?

— В том то и дело, что была! — Я, конечно, зачастил, «зашестерил» в предвкушении неожиданной удачи, — так она была двадцать лет назад (на самом деле — поменьше), снимал её Габай, а он уехал.

— А что? Это заманчиво.

— И вы готовы на полтора-два года уйти из театра?

— Готов.

— А поехать в Одессу?

— Да готов, готов!..

— Владимир Семёнович, случай неординарный, но давайте пробивать.

— Нет! Я никого ни о чём просить не буду. Сейчас, после картины, они ко мне хорошо относятся, но я — просить не буду!

— Так давайте я начну!

— Вот и начинайте! Получится — я готов. Договорились, Игорь?

— Договорились.

— Ну, звоните.