Живи, вкалывай, сдохни

«Сыр» валил с ног. Я проспал будильник и опаздывал к открытию саммита. Утро было свежим, улицы кишели велосипедами. Я впопыхах пробежался вдоль канала к Лейдсеплейн, большой площади в центре города, где за углом от импозантного отеля Americain увидел стеклянный фасад театра «Де ла Мар». Он не всегда был таким сверкающим. Во время войны в здании располагался этакий прототип массива больших данных: здесь хранились материалы «добровольной» трудовой программы нацистов Arbeitseinsatz, по которой голландцев отправляли вкалывать на немецких полях и заводах. В январе 1945-го действовавшая при поддержке союзников партизанская группа диверсантов и убийц, так называемая «команда головорезов», подорвала здание. Нацисты отомстили за это преступление против квантификации [131]. приставив к стенке и прилюдно расстреляв пятерых работников бюро трудовой статистики, подозреваемых в пособничестве. По крайней мере, так писали. Оставалось надеяться, что уроки этого утра окажутся не такими жуткими.

Чопорный дворецкий жестом пригласил меня войти в фойе «Де ла Мар». Внутри были сплошь полированный камень, красный бархат и хрустальные люстры. Собравшиеся гости, в основном средних лет и в деловых костюмах, увлеченно болтали. Я сдал свою куртку вместе с «Сыром» и взял на стойке регистрации именной бейдж. На нем была надпись «ПРЕССА», которая открывала дорогу к одним разговорам, но ставила крест на множестве других, а также логотип спонсора саммита, аудиторской компании Deloitte, и слоган, обыгрывающий тему конференции: «Выбиваем искру завтрашнего дня сегодня». Самым важным в бейдже было то, что он давал доступ в VIP-буфет на верхнем этаже, где короче очередь за кофе и полностью вегетарианское меню (составленное, видимо, по способствующим долголетию рецептам Курцвейла). За ближайшим столиком, временно превращенным в стойку администратора, я увидел измученного голландского пресс-агента, с которым я связывался для аккредитации. Неловко попереминавшись с ноги на ногу, пока тот говорил по телефону, я представился. Он сообщил, что на мероприятие зарегистрировались девятьсот человек, из них семьдесят пять журналистов. Неудивительно, что он был так загружен. По его словам, саммит был крупнейшим публичным мероприятием за всю историю университета. Я старательно записал это в блокнот, чтобы он точно заметил: крупнейшее… в истории… Выполнив негласные условия нашего соглашения как пресс-агента и журналиста, я попрощался и присоединился к толпе, поднимавшейся по лестнице в главный зал.

Протиснувшись мимо съемочной группы, бравшей интервью у какого-то словоохотливого посетителя, я занял место высоко на галерке. Погас свет. Меня охватило предвкушение, но лишь на секунду. Вдруг оно сменилось острой болью. Она шла из глубин моего черепа. По залу прокатилась мощная оркестровая волна. Я скривился. Нам показывали фильм.

Видеоряд на большом экране до кишок не пробирал, в отличие от музыкального сопровождения. Одно за другим появились фото ожидаемых ораторов, украшенные тут и там эффектами блика от объектива. Пулей пролетела серия моментальных снимков с предыдущих саммитов: мужчина на трибуне. Люди за столом. Маркерная доска. Абсолютно неуместная кульминация сопровождалась оглушительным грохотом и вспышкой сверхновой, растворившейся в логотипе УС.

Окидывая взглядом нижние ярусы, я видел ряды, занятые менеджерами среднего звена из страховых компаний, электроэнергетических служб и других скучных учреждений, воплощающих наиболее консервативные, наименее склонные к риску деловые традиции Европы. Некоторые из них, как я узнал из болтовни в перерывах, разделяли мое восхищение курцвейлианой, но большинство манила перспектива обставить рынок посредством свежих разведданных о новейших технологиях. По крайней мере, именно это сподвигло их работодателей платить за конференцию, проходившую посреди недели в европейском Диснейленде для взрослых.

Широкий интерес менеджеров к сингулярианству объяснил в самом начале саммита Джон Хейгел, председатель Центра передовых исследований Deloitte, призванного помогать топ-менеджменту компании «извлекать смысл и выгоду из едва наметившихся возможностей» — иными словами, врубаться в техжаргон Кремниевой долины. Deloitte был генеральным спонсором саммита и направил сюда больше всего сотрудников. «Зачем Deloitte это делает? Причина самая эгоистичная, — сказал Хейгел. — Если мы этого не сделаем, наших техсотрудников, юристов, аудиторов и консультантов через несколько лет выдавят из бизнеса».