Живи, вкалывай, сдохни

Судя по диаграмме, Нейл смотрел в будущее с бычьим [134] оптимизмом. «Мы пережили великие войны, великие депрессии, бумы и крахи, но ничто не помешало технологиям развиваться по этой чудной экспоненциальной кривой, — показал он. — Пожалуй, это самое захватывающее время за всю историю человечества». Тут он вытянул руку со смартфоном. «Это не телефон, — торжественно объявил он. — Это и учитель, и врач, и бог знает кто еще. И тот факт, что сейчас существуют десятки миллионов приложений, означает, что мы живем в совершенно другом мире… Мире возможностей для каждого из нас». Это и есть грандиозное видение будущего? Смартфоны? До чего же дивный развод: два дня пережевывать старую рекламу Apple, взамен требуя 2500 долларов. Вряд ли можно было придумать что-то банальнее, и все же Университет сингулярности впаривал нечто большее, чем элитную версию кидалова конференций Кремниевой долины. Это была коллективная попытка не только предсказать будущее, подобно Нейлу, но и «оседлать» его. Учитывая, сколько корпоративной власти было сосредоточено в зале, собравшаяся в амстердамском театре группа людей могла запросто трансформировать и политику, и экономику. В этом смысле саммит напоминал «Фабрику», о которой рассказывал Том Чи из Google. Оба проекта разделяли одну миссию — «влияй на влиятельных», — и по крайней мере здесь это работало.

Саммит был не только бизнес-семинаром, но и стратегическим заседанием. Порой политический подтекст становился текстом. Вооруженное технологиями дерзкое будущее, предупредил один из докладчиков, потребует «апдейта» всех «руководящих структур». «Конституцию нужно проапдейтить, — сказал он. — Это программное обеспечение, на котором работает наше общество».

Следующий апдейт прошивки нашего общества, вне всяких сомнений, накроет работников всех профессий, как ясно дал понять Роб Нейл, вновь заговорив о роботах и автоматизации труда. «Будет замещена — вернее, усовершенствована — рабочая сила не одних только синих воротничков», — пообещал он. Менеджеров тоже заменят роботы. То же самое повторил штатный эксперт по этике и бывший президент Университета Сингулярности Нил Якобштейн — насмешливый ветеран истеблишмента «вращающихся дверей» [135], ранее работавший консультантом НАСА, Пентагона и крупных господрядчиков вроде Boeing. Он привел недавнее исследование, согласно которому в течение двадцати лет 4/% рабочих мест в США будут в той или иной степени автоматизированы. Некоторые профессии, отметил он, упорно сопротивляются тренду, в особенности юристы, учителя и врачи. «Учитывая полное отсутствие у белых воротничков технологических прорывов, им давно пора устроить подрыв, — сказал Якобштейн. — Они заводят свою шарманку: „Да-да, все рабочие места можно автоматизировать — кроме наших, конечно". Но и они не исключение». Врачей могут заменить ручные медицинские приборы, с помощью которых диагноз будут ставить взмахом руки. Первым делом такие устройства войдут в обиход «там, где низкий порог профсоюзной защиты, как в Африке». Но на самом деле их лабораторией был весь мир.

Помимо изменения правил «профсоюзной защиты» работников и участников предварительных тестов, общество должно было адаптироваться под желания технарей и во всем остальном. Программы слежения будут проверять, как антивирусы, всю планету на «аномалии и противоправное поведение», поддерживая порядок и предотвращая вредительство. Фактически он предлагал передать обеспечение правопорядка алгоритмам. Большинству американцев уже были знакомы штрафы за проезд на красный свет с приложенной фотографией камеры наблюдения с места правонарушения. Но предложение Якобштейна было гораздо изощреннее и куда сильнее вторгалось в частную жизнь.

Подобная идеально автоматизированная тирания требовала практически бесконечных вычислительных мощностей. Но ничего страшного! Как считали участники саммита, «экспоненциальные технологии» делали такое развитие событий почти неизбежным. Якобштейн включил следующий слайд — с самым поразительным зрелищем за все мероприятие. На экране появился огромный кремниевый мозг, летящий по облачному голубому небу. Посередке его почему-то пересекала ярко-красная полоса. Никаких подписей не было. Якобштейн пояснил слайд: «Представьте себе, что, не стесненные размерами человеческого черепа, мы построим неокортекс с площадью поверхности этого зала. Или Амстердама. Или Европы. Или планеты, — описывал он. — Вы подумаете: „Как-то это чересчур". Но, оказывается, уже нет».