Живое и Мёртвое (СИ)

В тот самый день и час, когда это произойдёт, вы враз станете блеклой, неинтересной и скучной одноклассницей без какого-либо намёка на изюминку. Серость будней захватит вас с головой, стерев любые намёки на относительно весёлую школьную жизнь, которой вы жили до сих пор. А самое главное — стерев чудика.

— Короче говоря, я тут думал, думал и, кажись, придумал, — чудик пристраивается на маты рядом с вами и выдерживает драматическую паузу, но вы не спешите с расспросами и ему приходится продолжить: — Твоё призрачное послание с последовательно проявляющимися надписями — ключ ко всему.

— Хочешь сказать, нам достаточно проанализировать всё написанное, чтобы найти ответы на вопросы «Зачем?» и «Почему?», — вы скептически приподнимаете бровь. — Или, быть может, там сокрыт некий тайный шифр? Извини, но я не думаю, что…

— Да нет же! — перебивает вас чудик и в возбуждении кладёт руки вам на плечи: — Само явление — и есть наша подсказка. Когда я карабкался вверх по канату, то внутри что-то словно бы щёлкнуло, и я понял, что мы всё усложняем. Агнесса действительно хочет с нами общаться, но по-своему, по-привиденчески.

— Это как? — ваша бровь окончательно скрывается за густой чёлкой, выражая недоверие к высказанному чудику предположению. — В смысле, мы должны будем взять иголку с ниткой, поставить её на бумагу и ждать… не знаю, отклика?..

— Единственное, чего нам стоит ждать, так это непроизвольных движений твоей руки, направляемой духом Агнессы, — торжественно говорит чудик, наконец-то оставляя в покое ваши плечи. — Мы прибегнем к автоматическому письму.

Глава пятнадцатая. Зачем?

«Двадцатое января одна тысяча восемьсот семьдесят четвёртого года. Сегодня мы переехали».

Всё тело потряхивает от предвкушения, голубые глаза горят неподдельным восторгом. Хочется очертя голову броситься исследовать окрестности, знакомясь с каждым кустом, каждой кошкой и каждым соседом.

Новое, будоражащее воображение и такое неизвестное будущее выглядит столь захватывающим, каким вообще может быть будущее, когда тебе двенадцать лет.

Стоящая рядом мама ласково улыбается и треплет по светловолосой макушке: она тоже полна надежд, но уже по-взрослому. Ей хочется обжиться в Т., как и вам, но она понимает, что это не так-то просто.

«Двадцать первое января одна тысяча восемьсот семьдесят четвёртого года. Надеюсь, маме станет полегче».

Главная причина вашего переезда заключается в том, что маму одолел зловещий недуг, вылечить который не смогли и лучшие врачи большой М. Кто-то упомянул целебный климат в Т., и вы вместе с ней решили переехать, обменяв светские развлечения столицы на относительно спокойную жизнь в её предместьях.

Оставив позади всех лучших друзей, вы с головой окунулись в предпереездную суматоху, гадая, какие приключения принесёт вам новый город и скольких друзей вам предстоит обрести. Хочется всего и сразу, но вы понимаете, что это невозможно.

Мама слегка покашливает, иногда с кровью, и вы всё больше беспокоитесь за её здоровье, но глубоко внутри по-прежнему верите в «целебный климат», упомянутый лучшими докторами М. Она поправится, обязательно поправится, ведь иначе и быть не может.

«Двадцать второе января одна тысяча восемьсот семьдесят четвёртого года. Привезли рояль, уже не терпится поиграть».

Этот рояль перекочевал вместе с вами из М. в Т. Настоящий рояль-путешественник, прямо как вы сами.

Маме очень нравится слушать вашу игру на рояле. Она говорит, что музыка прогоняет все её тёмные думы и даже недуг словно бы отходит на второй план, оставляя «ничем не замутнённое наслаждение музыкой».

Вы слабо представляете себе, что это за «муть» такая, но на всякий случай соглашаетесь играть всякий раз, когда мама просит. Пускай музыка и не в силах насовсем прогнать её недуг, но вот облегчить ненадолго облегчить — вполне.

«Двадцать третье января одна тысяча восемьсот семьдесят четвёртого года. Белым-бело, сделаю-ка снеговика».

Из-за плотной белой пелены ваши глаза слипаются, и вы не всегда видите, куда идёте, но вы отважно бредёте по двору, причём так, чтобы вас обязательно было видно из окна. Наконец, определившись с местом, вы начинаете катать снежные шарики.

Сосредоточенно пыхтя, вы водружаете один на одного с тем, чтобы вылепить одного-единственного снеговика. Получается… плохо. Зачастую шарики просто скатываются или размокают, но вы упорно идёте к своей цели.

Мама всегда говорила, что «дорогу осилит идущий», вот и вы успешно забороли снеговика, представив его на «суд общественности» в мамином и соседских лицах. Да-да, лица маленьких соседей виднеются сквозь дырку в заборе. Вы улыбаетесь, но те в смущении прячутся.

Ничего-ничего, у вас ещё будет возможность познакомиться с ними. И подружиться, и поиграть, и сделать много всего прочего!..

«Пятое февраля одна тысяча восемьсот семьдесят четвёртого года. Буря мглою небо кроет… совсем как Пушкин написал. Ничего интересного, совсем ничего».