Живое и Мёртвое (СИ)

«Девятнадцатое мая одна тысяча восемьсот семьдесят пятого года. Мама умерла, теперь я совсем одна… Катя с Колей прокрались в дом и шёпотом сказали, что взрослые этому рады. Говорят, что ведьмин сглаз пропал и теперь всё будет хорошо».

«Двадцать первое мая одна тысяча восемьсот семьдесят пятого года. Временно живу у Кати с Колей. Маму готовят к похоронам… самым простым, потому что денег осталось немного. Затем, через месяц-другой, меня должны отправить в приют. Надеюсь, мне разрешат взять с собой мамину клетчатую тетрадку».

«Четвёртое июля одна тысяча восемьсот семьдесят пятого года. Жители Т. не согласны с тем, что меня отправят в приют. Ходят слухи, что я такая же, как и мама и если всё оставить как есть, то я вернусь, чтобы мстить. „Ведьмино отродье“ — так меня называют, Катя с Колей больше со мной не разговаривают».

«Шестое августа одна тысяча восемьсот семьдесят пятого года. Выпустите меня! Выпустите меня! Выпустите меня! Пожалуйста, кто-нибудь, выпустите меня!..»

Глава шестнадцатая. Сюда

Пускай чудик и сказал, что «автоматическое письмо» — способ проверенный и безопасный, вы ему нисколечко не поверили. В конце концов, спирити… спириту… сеанс, короче говоря, тоже подразумевался «безопасным», а в итоге ему дважды расцарапали руку, а вам — заехали углом стола по животу.

Однако и принять меры безопасности было не в ваших силах: никто не знал, что выкинет Агнесса. Может, вообще откажется общаться и тогда вся ваша затея пойдёт насмарку или, может, заставит всю мебель водить хороводы в воздухе.

По итогу вы с чудиком засели в пустой комнате с роялем. Тот был в меру тяжёлым и неповоротливым, чтобы вы, случись что, смогли убежать прочь. Казалось бы, вы предусмотрели всё возможное и чуть-чуть невозможного, но тут настал черёд новой проблемы.

Бумага.

Агнесса с одинаковой брезгливостью отнеслась как к проверенному двойному листочку, наспех вырванному из клетчатой тетрадки, так и к белоснежному офсету, выуженному из новой принтерной пачки.

— Ну что тебе надо! — взмолился чудик, комично заламывая руки. — И то тебе не так, и эдак… Дай хотя бы подсказку!

— Всё достаточно очевидно, — неожиданно для самой себя заявили вы, доставая из кармана вчетверо сложенный желтоватый листочек с четырьмя дневниковыми записями. — О дух, зовущийся Агнессою, тебе вверяю своё тело и разрешаю действовать чрез моих руки! Расскажи же нам, что с тобою сталось и дай ответ на вопрос животрепещущий. Зачем?..

Сжимающие шариковую ручку пальцы какое-то время оставались на месте, но потом плавно заскользили по древнему листку, вручённому вам маленьким привидением. Вместе со словами на ум пришли образы.

Едва уловимые, не совсем чёткие, они стали складываться в трагичную повесть о судьбе одной двенадцатилетней девочке, которая больше всего на свете любила свою маму и намеревалась прожить рядом с ней много-много лет, но…

Кап. Кап. Кап.

Неудержимые слёзы полились из ваших глаз, когда радостные образы из дневниковых записей померкли, оставляя после себя лишь горький привкус разбитых надежд и не воплощённых в жизнь чаяний. Агнесса не заслуживала постигшей её участи, не должна была окончить жизнь взаперти, без еды, без воды, окружённая равнодушием невежественных местных, считающих её «ведьминым отродьем».

Она не должна была умереть.

***

Еле-еле встав с кровати, вы мрачно осматриваете собственное отражение и делаете блестящий вывод: фигово. Распухшие от долгого плача глаза, красноватый нос и подёргивающееся, словно от нервного тика веко мало способствовали началу трудового дня.

— Всё из-за чудика, — неблагодарно бормочете вы, стараясь привести лицо в более-менее пристойный вид. — И надо же ему было устроить сеанс письма именно сейчас… Могли подождать до выходных.

Спускаясь вниз по лестнице, вы по привычке хватаетесь за упаковку премиального кошачьего корма и начинаете им яростно трясти, попутно оглядываясь в поисках Фреди. Запоздало сообразив, что и она, и мама ночуют в школе, вы огорчённо вздыхаете и падаете на стул.

Жуя кажущиеся безвкусными хлопья, обильно политые молоком, вы думаете, как бы помягче навести маму на мысль, что дома теперь безопасно. Во всяком случае, найдя ответы на два из трёх заданных призрачной девочкой вопроса, вам думается, что вы заслужили относительную безопасность, лишённую всяких острых предметов, парящих в воздухе.

Агнесса больше ничем себя не проявляла, да и вам не очень-то хотелось видеть ту, по чьей милости вы вчера ревели в три ручья, проникшись горестными эмоциями одинокой, брошенной и никому не нужной девочки, чья жизнь трагически оборвалась в двенадцать лет.

Отдельного испанского стыда заслуживало поведение чудика, сочувственно похлопывавшего вас по спине на протяжении всего сеанса и по-рыцарски подставлявшего свой носовой платок всякий раз, когда вам было необходимо высморкаться.

Вся в соплях и в слезах, вы едва видели, что пишет ваша правая рука, но благодаря более стойкому ко всякого рода сентиментализму партнёру, чётко усваивали содержание и ревели, ревели, ревели… покуда все глаза не выплакали.