Живое море. В мире безмолвия

Интересна судьба этого судна. Зафрахтованный греческой компанией, «Дальтон» в сочельник 1928 года вышел из Марселя с грузом свинца. Судно устремилось к маяку Планье, словно москит к лампе, врезалось в остров и пошло прямиком ко дну. Смотрители маяка спустились по скалам к воде и спасли всю команду. Они сообщили потом, что спасенные, начиная от юнги и кончая капитаном, поголовно были пьяны. Праздничное настроение всех одолело.

Заручившись разрешением администрации маяка, мы взяли акваланги, остроги, самострелы, кинокамеры, воздушный компрессор, продукты и высадились на острове. Служащие маяка жили в постоянном напряжении: каждый миг могли явиться немцы, чтобы взорвать маяк, либо английская подводная лодка с десантом.

Мы спустились по каменным ступеням в воду и подплыли к бушприту «Дальтона». Подступ к глубинам здесь затруднялся крутой скалой, к тому же закладывало уши. Бывает, что, погружаясь вниз головой, вы чувствуете себя так, словно превратились в забиваемый клин. Однако стоит глотнуть, как давление на барабанные перепонки пропадает и сразу восстанавливается хорошее самочувствие.

Мы прошли мимо выступающего носа и вдоль искореженных бортов к покоробившейся палубе с разинутой пастью грузового трюма. Затем проникли в трюм, щуря глаза, чтобы быстрее привыкнуть к темноте. Выстланный песком и листами железа, он напоминал глубокую шахту; в том месте, где переломился корпус, зияло громадное отверстие, открывающее вид на морскую пучину. Я повис в темном тоннеле, наблюдая, как из-за железных зубцов появляются мои товарищи. Пузырьки воздуха над ними напоминали паровозные дымки.

В середине корабля переплетение стальных конструкций образовало своего рода джунгли, в которых порхали зубаны. Под разрушенным мостиком мы обнаружили покрытое слоем маленьких ракушек главное рулевое колесо. Переборки были украшены геометрическими узорами, повторяющими расположение труб и приборов.

Мы находились на глубине ста футов, в еще не изведанной нами зоне. Внизу сквозь корпус, как сквозь трубу, виднелись части кормы, покоившиеся на песчаной банке. Надстроечная часть лежала в тридцати футах от нас неповрежденная, обе мачты на своих местах.

Первоначально мы не собирались погружаться очень глубоко. Мы думали поплавать на глубине шестидесяти футов, но море манило нас все дальше и дальше вглубь. И вот мы очутились на чреватой опасностями глубине семнадцати саженей. Где проходит предел? Может быть, на дразнящем нас песчаном откосе между двумя половинами «Дальтона»? Пожалуй, лучше подняться наверх и там обдумать эту проблему.

А на острове нас ожидала другая, весьма тривиальная задача — как прокормиться. Подводному пловцу нужно съедать в день четыре фунта мяса. Тайе и Дюма взялись опровергнуть закон, гласящий, что добытая на подводной охоте рыба не может возместить тех калорий, которые затрачены на погоню за ней. Громадные груперы, плававшие вокруг носа «Дальтона», еще не были знакомы с охотниками. Они, казалось, только и ждали, когда Дюма пронзит их острогой. Мы варили целые котлы густой похлебки. Для этого приходилось разрезать нашу добычу на части, но чистить ее мы избегали. Головы, глаза, мозг и внутренности сообщали ухе совершенно особый вкус, какого не даст очищенная рыба. Вовсе не обязательно есть, скажем, рыбьи глаза, но, сохраняя по примеру диких народов всю требуху, мы получали замечательный навар.

Выловленные нами груперы относились к особенно крупному виду, известному под названием меру, который почти не встречался на рыбных рынках Прованса, покуда за дело не взялись подводные пловцы. Рыбаки видели этих здоровяков через смотровые трубы со стеклянным дном, но не могли поймать их в свои сети. Иногда меру клюют на удочку. Попав на крючок, они уходят в щель в скале и отчаянно сопротивляются, упираясь колючками в камень. У арабов есть свой прием: они опускают к трещине осьминога и сильно дергают лесу. Иногда это приносит успех, чаще — нет. Есть еще хитрая уловка: вниз по леске спускают тяжелый грузик. Ударяя меру в нос, он заставляет рыбу на миг расслабиться, и, если одновременно потянуть лесу, можно выдернуть упрямца из щели или хотя бы подтащить его на несколько дюймов. В крайнем случае посылают еще грузики; терпеливая осада обычно приносит рыболову победу.

Одна из жертв Дюма — сорокафунтовый меру — задала ему немалую работу. Он выследил ее около «Дальтона». Меру развил стремительную скорость, словно понимая, чем ему грозит эта встреча. Он все время сохранял безопасную дистанцию, вне пределов досягаемости для гарпунного ружья, и наконец рванулся к своему убежищу. В последний миг Дюма выстрелил. Гарпун пронзил рыбину; она помчалась, таща Диди за собой. Вдруг меру нырнул под судно. Дюма попал в очень неприятное положение: его скребло грудью о песчаное дно, а баллоны акваланга бились о железо. Вот так штука: рыба затащила человека в щель! Меру исчез из поля зрения, но продолжал тянуть Дюма все дальше и дальше. В темноте Диди видел только пробковый поплавок на гарпунном шнуре. Наконец поплавок застрял, и рыбина оказалась как бы на якоре.