Живой роскошный ад

Лёжа в постели до этого, я прикасался к своим рёбрам, члену и яйцам, к мускулам своих бёдер. Я вынужден был успокоить прилив крови к члену, хотя бы ради ясности мысли. В Новом Орлеане была одна нежная женщина со звонким голосом и внимательным взглядом; она говорила со мной, будто я был не заблудившимся незнакомцем, но её близким другом, наперсником. Сжимая в темноте свой член, я думал о ней, её лице, её грудях, изгибе её округлой, безупречной щеки.

Не могу спать.

Выхожу на балкон, в прохладную ночь, и смотрю на реку за насыпью и крышами домов плантаторских сыновей. Реки не видно, но она там. Бежит в темноте.

Без отдыха и перерывов.

Там ни у чего нет конца, есть только разные начала.

23 Харлан Паркер: Государственная ферма Камминс

12 июля 1938 г.

Она выглядела как большинство других ферм, не считая вышек и заборов, хотя за заборами лежали те же зелёные поля. Отряды негров обрабатывали посевы – в основном хлопок, иногда бобовые. Кукурузы не было – в ней легко спрятаться. Белые заключённые – «блатные» – верхом на лошадях выступали надзирателями, а за блатными, в свою очередь, следили стрелки на башнях. Хлопковые поля, колышущиеся на жаре, исчезали вдали.

Дарси и округ Куапо остались позади, и теперь «Студебеккер» с каждым переключением передач изрыгал дым и издавал странные звуки, бунтуя против моей неумелости – Кролик обращался с машиной лучше меня. Я сожалел, что так скоро покинул Миссисипи и так мало времени провёл с молодым Манком. Он был прекрасным музыкантом, но думал я не о музыке, а о его словах. Леди, которая утонула, солдаты, столько мёртвых. Серый человек, чьи волосы сгорели, а изо рта течёт вода.

Остановившись у сторожки, я представился двум неопрятного вида блатным с кривыми зубами и пожелтевшими лицами, от которых несло застарелым табаком. Они были не в курсе моего грядущего визита и, чтобы меня впустить, нуждались в разрешении «начальника» – белого человека по имени капитан Кроссли, рассерженного и растрёпанного, точно только что проснулся после сна на летней жаре (скорее всего, так и было).

– Это вы из правительства? – поинтересовался Кроссли, заправляя рубашку и направляясь к нам от забора. Позади него стояла ферма Камминс, состоявшая из строгих белых, равномерно расставленных двухэтажных зданий. Ни деревьев, ни кустов, ни тени, ни укрытия от безжалостного солнца. На солнце блестела водокачка из оцинкованного олова, на прочно утоптанной земле росла только короткая трава.

– Да, – ответил я. – Меня должны ждать.