Живой роскошный ад

Мы продолжили запись. Ханибой Спун отлично играл и переходил от одной песни к другой так, что я только успевал менять пластинки: «Где ты спала прошлой ночью», «Салли Уокер», «Рельсы Рок-Айленда», «Блюз Пайн-Блаффа», «Собираю хлопок», «Девушки у горячих ключей», «Погоди-ка, малый», «Сахар в моём кофе» и так далее. Пока он играл, я обмякал в кресле: сердце колотилось, отдаваясь в шее и груди. Я потерял ощущение пространства, будто был здесь, но в то же время и не здесь – словно это я был исцарапанной пластинкой и все заключённые слушали меня. Когда я смотрел на них – как узников, так и охранников, – они часто отвечали мне холодным взглядом. Иногда публика смеялась и притопывала в такт музыке Ханибоя, иногда кричала «Да!» и «Давай ещё!», когда он был особенно в ударе. Я же терял сознание и истекал потом от жары, и, когда Кроссли объявил отбой, я испытал настоящее облегчение. Медленно убрав новые записи, я вернулся в комнату охранников, чтобы перекурить и выпить, и, когда Кроссли вошёл, окончив дежурство, я уже был подшофе. Так как Кроссли не терпелось переодеться и вернуться с фермы домой, он приказал охраннику (я знал только, что его имя – Джин) пустить меня во двор к блатному Ханибою, пока тот дежурит ночью.

Я стал дремать и просыпаться, и снова дремать; наконец Джин пнул мою койку:

– Я думал, вы хотели побеседовать со Спуном?

Я поднялся на дрожащие ноги и, несмотря на головокружение, спустился во двор с бутылкой виски в бумажном пакете – увидев его, охранники улыбнулись и подняли брови, но ничего не сказали: блатных здесь баловали, как древнеримских гладиаторов, готовых убивать.

Правила есть правила – но иногда правил нет, и тогда это и есть правило.

25 Харлан Паркер: Белая женщина в лесу

Я вошёл во двор мимо припаркованных тракторов и автомобилей. На часах стояло полчетвёртого утра, на государственной ферме Камминс царило почти полное молчание. Ночь выдалась ясная, вокруг фонарей по углам двора роились тысячи насекомых.

В луже света у забора напротив стоял Ханибой, такой маленький на фоне окружающих просторов. Я приблизился по утоптанной земле. На его локте висел дробовик с открытым казёнником – в искусственном свете были видны два блестящих медных патрона. Он заметил, что я смотрю на оружие:

– Мне разрешают закрывать казённик, только если какой-нибудь идиот полезет в поле или через забор. Дайте-ка бутылку.