Живой товар

— А я временно сирота — старики поехали в Крым, нервы в порядок приводят.

— Так ты уезжаешь сразу после завтрака?

— Да нет, попозже, около двенадцати.

— Женя, можно тебя попросить? — Ира утренняя была менее решительна, чем Ира вечерняя.

— Нужно!

А вот о Батищеве такого не скажешь — полон энтузиазма и готов как юный пионер. Господи, какая я старая! Вот Ира уже в пионерках не побывала, думаю…

— Ты моей маме позвони, скажи, что я, мол, на даче у старой знакомой, и все у меня нормально, несколько дней отдохну, а если будет возможность — позвоню. Ага, еще скажи, что еду и немного денег я взяла и людям в тягость не буду.

— Бу сде! А номер? Подожди, я за блокнотом сбегаю!

И действительно бегом понесся к машине. Ин-те-ре-есное кино — обычно-то Женька на сигаретной пачке номера записывает. Не иначе как собирается долго этим номером пользоваться. Вернулся вскачь, Ира продиктовала, он записал аккуратненько, выводя буквочки-цифрочки.

— Все?

— Нет, не все, — вмешался Дима. — Находится дача в Комаровке, знакомую зовут… э-э… Ольга Александровна, а ты — сосед по даче.

Ну Колесников, ну конспиратор! Мужчина многих скрытых талантов…

Ира только глазами хлопала — но помалкивала. Интересно, она всегда такой была или последний год научил?..

Но, похоже, соображает она быстро — вдруг разлепила распухшие от комаров губы и вставила:

— А если спросит, что за знакомая, скажи, ведет школу танцев в Доме офицеров. А маму мою зовут Инна Васильевна.

Батищев все добросовестно записал. Колесников хищно повел носом в сторону кофейника — это значит, с делами он пока покончил.

Теперь за дела взялась я — разлила кофе и распределила крестьянские труды: хрупкие дамы своими длинными и тонкими пальцами (тут Ира угрюмо покосилась на меня) собирают урожай колорадских жуков, а могучие мужчины заделывают дырку в заборе, поливают, пока прохладно, все того достойное и ждут маляров, которые должны прийти красить крышу. Бутылка пшеничной для маляров в холодильнике, самим не пить и малярам не давать, пока не закончат.

Этот план мужчин устроил — их хлебом не корми, только дай забор чинить (см. «Приключения Тома Сойера»). Впрочем, если бы я умела чинить забор, то охотно уступила бы им жуков. Ничего, до Женькиного отъезда они с этим покончат, а там Колесников не уйдет из наших лап.

Мы с Ирой оделись — точнее, разделись — соответствующим образом, повесили на шею по молочной бутылке на ботиночном шнурке и вышли на просторы полей. Было около восьми, и солнце пока только потягивалось и разминалось.

Двинулись по грядкам. Колорадов в этом году уродилась тьма-тьмущая. Первые пять минут мне было противно хватать жуков пальцами, потом втянулась. Ира осваивала квалификацию очень быстро, руки у нее мелькали все шустрее. Попутно она успевала еще и выдергивать какую-то флору.

Я осторожно поинтересовалась:

— Ира, а ты уверена, что надо, а что не надо выпалывать?

— А что, это — картошка, а то — сурепка, они совсем не похожи!

Я только вздохнула с завистью.

— А жуков этих что, травить нечем? Вон их прорва какая, всех не собрать.

Я мобилизовала свои убогие аграрные познания и что-то там пролепетала, безбожно перевирая названия, которые читала когда-то на маминых огородных банках и склянках. А что их помнить, если все равно не помогает?

Потом, как подобает истинным земледельцам, поболтали о погоде, потом Ира начала вспоминать Махден. Я ее на эту тему не выводила, случайно вышло — я что-то упомянула о базаре, и тут она пошла рассказывать про базар в Магомабаде, потом — о какой-то лавке, тряпках и безделушках, о старухе-хозяйке… А я-то думала, там только мужчины торгуют, оказывается, и женщины тоже, только старые. Мне вообще было интересно, а в Махден этот, наверное, я в жизни не попаду.

Я и ляпнула:

— Как бы мне хотелось самой там побывать!

А она и говорит:

— Вы бы имели успех — рыжие там большая редкость.

Я мгновенно язык прикусила, щеки огнем полыхнули. Но, оказывается, Ира никак не собиралась меня осадить или задеть — просто привычка сработала. Смотрю — через секунду и сама краской залилась, сообразила.

— Простите, Ася, это я так, без задней мысли, просто — как женщина женщине. Вы ведь красивая… Но вообще там не только… ну, плохое было. Я и научилась там очень многому… ой, ну не в этом смысле. На всяких европейских языках поговорить могу, любого человека разговорю. Немного даже по-ихнему выучилась, но только говорить, читать — не успела. Ну, косметика там, умение одеться — это само собой. В цветах разбираюсь, знаю сто четырнадцать способов пасьянс раскладывать, это Конни научила, была там у меня подружка…

— Ира, а тебе не больно все это вспоминать?

— Ну, я ведь не вспоминаю о противном. И вообще — теперь уже что, теперь я дома. Только я не думала, что тут так… ну, преступники, бандиты. Раньше, до отъезда, слышала, конечно, всякое, но когда сама столкнулась… Знаешь, — она незаметно перешла на «ты», — когда на дороге стрельба началась… это совсем не так, как в кино… и в кино запахов нет…