Живой товар

После этого разговора он еще некоторое время лежал пластом, чувствуя себя совершенно разбитым. Он больше никогда не увидит Аллу. Все кончено. В глубине души он верил, что однажды она вернется, несчастная и виноватая. Но теперь это было исключено. Она собиралась замуж. Она вычеркнула его из своей жизни. И тем самым перечеркнула его собственную жизнь. Ту ее часть, которая была прожита вместе.

Явившись на кухню, Никонов взялся варить яйца, но первое же так сжал в руке, что оно треснуло и содержимое плюхнулось на пол.

— Папа! — раздался голос дочери. — На меня приготовишь?

— А ты помочь не хочешь? — спросил он, глядя на желтое пятно у своих ног.

— Я только встала. Еще даже зубы не чистила.

Вариантов ответа существовало превеликое множество, но Никонов выбрал наиболее лаконичный и нейтральный.

— Приготовлю, — буркнул он.

Когда Лора присоединилась к нему, то первым делом сморщила нос:

— Фу, опять яйца!

— Сегодня всмятку, — успокоил ее Никонов.

— Ты же знаешь, что я не люблю вареные яйца. Ни вкрутую, ни всмятку.

— Тогда приготовь что-нибудь сама. Сырники, например.

— Я не умею сырники, — сказала Лора.

— Как насчет каши?

— Терпеть не могу каши!

«Терпение, терпение», — мысленно приказал себе Никонов.

— Мы могли бы готовить по очереди, — произнес он вслух. — В Интернете полно самых разных рецептов. Выбирай любой.

— Где я, по-твоему, время возьму? У меня экзамены. Сегодня математику сдаю.

— Гулять время у тебя есть, — напомнил Никонов. — Целыми днями пропадаешь где-то.

— Свежий воздух полезен для мозга, — парировала Лора, слизывая желток с чайной ложки.

— Лучше бы ты поменьше шлялась, — буркнул он.

— Я не шляюсь, папа! Ты меня за кого-то другого принимаешь.

Намек был более чем прозрачен. Второе яйцо хрустнуло в пальцах Никонова. На ладонь потекло. Он бросил раздавленное яйцо в тарелку и вытер руку салфеткой.

— Я рассказывал тебе о ситуации в городе, — произнес он нарочито тихо и спокойно. — И прошу соблюдать элементарную осторожность, только и всего.

Лора сыпанула сахару в чай и принялась размешивать его с такой силой, как будто вознамерилась разбить чашку на мелкие осколки.

— Я не собираюсь сидеть дома! — заявила она.

— Девушки пропадают одна за одной, — продолжал Никонов. — Прямо среди бела дня. Если между ними есть что-то общее, так это молодость и привлекательность. К ним подходят двое, заводят разговор, усыпляют и…

— Я не завожу знакомств на улице, если тебя это волнует.

— Все происходит очень быстро, Лора. Жертвы не успевают насторожиться. Думаю, именно поэтому похитители без опаски действуют днем. Ведь ночью девушки обычно ведут себя намного осторожнее.

Дочь коротко рассмеялась:

— Предлагаешь мне гулять по ночам? Я не против. Сегодня не жди.

— Глупые шутки!

Лора прищурилась:

— Хочешь сказать, что я глупая?

Это была излюбленная манера ее матери, а может, и всех женщин. Утрировать сказанное собеседником, чтобы строить из себя оскорбленную невинность. Никонов начал заводиться.

— Шутка была глупая. Я сказал только то, что сказал. Ничего больше.

Лора не собиралась менять тактику.

— Хорошо, пусть я глупая. — Она встала. — Но я не собираюсь сидеть дома. Можешь попробовать меня связать. Только я все равно убегу, папа. Здесь у нас не тюрьма. Я свободная личность. И я совершеннолетняя.

— Пока еще нет, — возразил Никонов, тоже поднимаясь из-за стола.

— У меня паспорт есть!

— Это ничего не значит. До достижения восемнадцати лет ты находишься под родительской опекой. И ты будешь делать то, что я тебе сказал.

— Сидеть дома? Безвылазно?

— Почему безвылазно? У тебя экзамены. Вот и сдавай. А в остальное время готовься.

— И все? — саркастически воскликнула Лора. — Учиться, учиться и учиться? Больше никаких потребностей?

— Наряду с потребностями существуют обязанности, — отчеканил Никонов. — Нас двое, значит, обязанности по хозяйству должны распределяться на двоих, поровну. Уборка, стирка, готовка, покупки. Это основное. Плюс разные мелочи. Выбирай, что тебе больше по вкусу.

— Мне ничего не по вкусу.

— Выходит, ты собираешься сидеть у меня на шее?

Глаза дочери мстительно вспыхнули.

— Потерпи, папочка. Уже недолго осталось. Сам же сказал, что я еще маленькая. Вот и расти меня, обеспечивай. Это твоя святая обязанность.

Никонов спросил себя, а та ли это девочка, которую он баловал и любил все прошлые годы? Дул ей на пальчик, укушенный пчелой. Проходил километры, усадив дочку себе на плечи. Ползал вместе с нею на коленях, возводя замки из кубиков. Играл в «больничку», читал книжки, отвечал на тысячи вопросов. Как и когда вышло, что Лора перестала быть прежней? Неужели проклятые гормоны так в ней сработали? Выходит, дружба, любовь, родственные связи — все это пустяки в сравнении с физиологией? Или просто дело в неправильном воспитании? Если бы Никонов был Лоре не другом, а строгим отцом, то имел бы сейчас послушную, разумную, уравновешенную дочь, а не эту дикую кошку с пылающими глазами и оскаленными зубами.

— Ты нарываешься, Лора, — сдерживая себя, произнес Никонов. — Следи за своими словами и поведением.