Живой Журнал. Публикации 2001-2006

А когда пятьдесят лет спустя после Перл-Харбора твою страну атакуют с воздуха — это очень неприятно, и национальная обида свернёт горы, а национальная обида есть идея, овладевшая массами — то есть, материальная сила. То есть, это не обида на что-то конкретное алькаидное, а на мироздание. Поэтому общественное сознание может легко примириться (мне кажется) с тем, что какую-нибудть страну сравняют с землёй, а вот с тем, что другие обиженные, собрав из-под обломков части тел родственников начнут творить всякие ужасы — нет, не готовы. То есть, мотивация на то, что отправят в командировку полицейского, он там насуёт по шее хулигану, а то, что его голым трупом будут таскать по улицам какие-то непонятные люди — нет.

Впрочем, где это иначе.

А вот американцев как граждан США я не могу определять — они жутко разные, среди них есть женщины, которых я любил, а старая любовь не ржавееет, есть мои одноклассники, есть неизвестные мне люди и вполне ничего друзья. А есть люди которых я не люблю сверх нормы.

— У нас разные карты Америки. Мне кажется, было бы гармоничнее, если бы воображаемым странам давались воображаемые имена. Бывает иногда немного ревниво за, как кажется, достаточно тонко понимаемую мной, уважаемую, состоящую в очень сложных со мной отношениях американскую действительность, уже как больше десяти лет плотно меня облегающую, несущую на себе историю моей жизни — в ситуации когда её даже с самыми лучшими намерениями мифологизируют.

— Зря вы продолжили — ведь я теперь снова отвечу, и всё достаточно банально пойдёт тривиальным путём. Что до Моники — так это фигура речи. "Моника виновата" что-то вроде "Англичанка гадит" у русских классиков и пресловутого местоимения "мы". Дальше это вы странное пишете — вы как-то вроде не поняли, что я имею в виду и невпопад машете шашкой. Я вам рассказывал о том, что в моей системе мира, я думаю, что для нации, ощущавшей на протяжении шестидесяти лет абсолютную защищённость своей территории то, что что-то нехорошее может свалится с неба — куда больший культурный шок, чем для человека из СССР, который хоть и верил, что броня крепка и танки быстры, но мимо которого то сбитый У-2 свалится, то китайцы какие-нибудь через реку полезут.

— Насчёт двух режимов — это вы как-то скромничаете. У вас Афганистан туда входит?

— Афганистан, конечно, входит. А что у вас? Ценностей никакой страны я не защищал — я даже не знаю, что вы под этими ценностями понимаете. Никакой подозрительности и, тем более, обиды, у меня нет. На ваши уловки мне обижаться, что ли. Есть желание понять, что же вы действительно имеете ввиду, но вы искусно уже в который раз уходите от ответа. Так что вряд ли у меня получится.

Теперь самое интересное: "А то, что вы не хотите определять американцев как граждан США, говорит о том, что американец для вас — не объективное понятие, а, скорее всего, ругательство, только вы понимаете, что не все граждане США — гады, и не хотите называть их американцами". - это действительно интересный пассаж. Потому что он напоминает мне чудесный анекдот о лавинообразном распространении расширительного толкования: «Дорогая, ты не права… — «Я не права, значит я вру?.. Если я вру, значит я брешу?.. Если я брешу, значит, я — собака?!. Мама, мама, он меня сукой назвал»!..

Вы не обижайтесь, я вам вот что скажу: ваш патриотизм делает вам честь, но ваша защита новой Родины, её своих ценностей, наполненная подозрительностью и обидой, имеет обратный эффект.

— Я и правда вас не понял. Поскольку у вас большинство слов имеет какой-то ваш собственный смысл, и, главное, вы его не сообщаете. Вот не хотите сообщить, что вы понимаете под "американцами", отвергнув мое абсолютно банальное определение. На мою гипотезу вы ответили ровно в соответствии с вашим же анекдотом. Ваше определение? Я сам должен догадаться, равно как и кто такие "американцы"?

Ощущение абсолютной защищенности на протяжении 60-ти лет — это ваша выдумка, простите. Еще как боялись советских ракет. Учения по гражданской обороне проводили, дети под партами учились прятаться.

— Да и я боялся американских ракет — в своё время. Только когда ты видишь что-то реально долетевшее, это изменяет психологию несказанно.

Вы знаете, я вас не хочу пугать, но у всех людей одни и те же слова всегда имеют разный смысл. На это ещё Витгенштейн намекал. Про американцев — это определение для меня весьма подвижно. Иногда я под ним понимаю жителей контингента, иногда — военнослужащих армии США, иногда — тех, кто идентифицируют себя с государством США, иногда — тех, кто живёт на территории США. Иногда — тех, кто родился в США и прожил свою жизнь в разных странах, но при этом чувствовал свою связь с Родиной. Видите, ничего ругательного — это просто всегда контекстуально. Поэтому-то я с таким интересом спрашивал, кто это "мы"?

Извините, если кого обидел.

22 августа 2006

История про разговоры СDLXXII