Живой Журнал. Публикации 2001-2006

— Вспомнилось, что Иосиф Флавий писал, что “естественен закон, по которому мы считаем врагами тех, кто имеет явное намерение лишить нас жизни”, а Плиний замечал, что “дикие звери не сражаются между собой, однако же в случае насилия нет такого животного, в котором не закипел бы гнев, не пробудилось бы нетерпение от обиды и проворство к отважной самозащите от грозящей опасности”, а некто Амвросий сказал, что “грешно — не сражаться само по себе, а сражаться ради добычи”…

Извините, если кого обидел.

22 августа 2006

История про разговоры СDLXXII

— История Большого Террора отчего-то не написана. То есть общие работы, те, что я читал, не выдерживали никакой критики. А логического хронологического труда — нет. Только унылая публицистика.

— Насчет истории террора — да, похоже, обобщенной работы нет. Но частные есть очень высокого уровня. Хотя бы книга Юнге про 00447 приказ, плюс статьи Рогинского и других про национальные операции. Это сразу больше половины террора. О военных делах — Сувениров, Черушев. Про чекистов тоже есть. Про политическую линию пока, наверно, самое серьезное из того, что есть — это старый доклад комиссии Шверника, недавно рассекреченный.

— Слухи об этой стратегии устойчивые, цели — интуитивно ясны. Я полагаю, что случаев такого рода было довольно много — но реально статистики нет. Ну, а паранойя — что ж нет? Она всегда присутствует. Я бы правда, не назвал бы это паранойей — по мне это как раз попытка составить разумную стратегию со стороны НКВД: надо хватать, а кого — непонятно.

— Да, варианты стратегии жертвы (убежать, спрятаться, замаскироваться), были многоразличны и подчас чрезвычайно хитры. При этом, подобные шаги предпринимались не только при непосредственной угрозе, а и заранее, на всякий случай. Поэтому исключить обдуманность (подсознательную расчетливость) действий Деркача, Глушкова и Кашаева, — никак нельзя (хотя могли они быть и честными хулиганами, решительно не думавшими о последствиях свое бытовой несдержанности). Что касается трактовки действий НКВД, то в данном случае она не работает: "харбинцы", в отличие от многих других категорий, подлежащих "оперированию", были все поголовно на учете в НКВД, т. е. никакой доп. оперативной работы делать не надо было — подымаешь учеты, составляешь списки, подписываешь ордера, и вперед. А тут бац, а клиента нет, сбежал, поганец. Хитрый нашелся — от нас не убежишь! Думаю, что концепция намеренного уклонения родилась в гэбешных мозгах совершенно независимо от наличия злокозненных намерений у притаившегося харбинца.

— Сложно серьёзно говорить о том, что все, кто ушёл по 58-ой или по ОСО никогда не были хулиганами и растратчиками. Я думаю есть два движения — свойственное каждому человеку что-то притырить, что размазано равномерно по всему обществу и второе — собственно мимикрия группы риска. Я думаю, что вторых было немного.

А вот мотивы НКВД очень интересное поле для домыслов. Времена были неоднородны — я много говорил с разными чекистами, и все они отличались как один китаец от другого. Но пожив в этом Китае, ты видишь, что мотивы хватания (вернее, стиль этого хватания всё время меняется). То волна безумия, то попытка рационального обоснования. То снова безумие, абсолютный поручик Киже выскочит, или в хватании случится тоже, что с двумя фасадами гостиницы "Москва".

В послевоенное время (а мне как-то пришлось заниматься немцами) было два циркуляра, что рассылались Контрольным советом всем державам-победительницам (и СССР в том числе). И я как-то вывешивал список проступков, за которые становились Главными военными преступниками, военными преступниками и проч. Например, преступником становился всякий, кто стал гражданином Германии с 1934 года. То есть, подписал фолькслист — должен быть осуждён, хоть американцами, хоть бриттами, хоть русскими. Так вот, бывшие следователи говорили мне, что сороковые были для них временем удивительной ясности в голове — кого хватать, было написано. А до войны, при реальном (очень высоком уровне работы германской разведки) они очень нервничали.

— Ну, в 1937-38 тоже очень тщательно было прописано, кого брать — для массовых операций, во всяком случае (а это 85–90 % всех арестов большого террора). С элитой было сложнее — там четких критериев не было, надо было или политическую интуицию проявлять, либо идти по "записным книжкам" с риском ошибки, либо у Самого инструкций просить. А откуда Вы взяли "высокий уровень работы германской разведки"? Немцы, помнится, сами говорили потом, что у них было крайне мало тайных агентов в СССР. По-моему, если нервность и была, то от самовнушения — завтра война (а руководство действительно сначала считало, что рванет уже в 1937), а у нас вон сколько потенциальных внутренних врагов.