Живой Журнал. Публикации 2001-2006

Лучше расскажу свою — вернее известную историю Протагора. У Протагора был ученик Эватл, который договорился с Протагором так: плату за обучение он отдаст в тот момент, когда только выиграет первый судебный процесс. Да только Эватл избегал судебных слушаний. Протагор разозлился и подал на него в суд жалобу. Собственно, он грозил Эватлу так: "Вот ты выиграешь нашу тяжбу и заплатишь тогда согласно нашей многолетней договорённости, если ты прогадишь тяжбу, то заплатишь по приговору суда". На что Эватл отвечал: "Если я выиграю тяжбу, то не дам тебе ничего с согласия судей, а если проиграю, то хрен тебе согласно нашему договору, но, поскольку третьего не дано, ты крепко влетел. Чем там дело кончилось, мне не известно — надо было бы им схватится в рукопашной, как рекомендовано в моей, теперь уже знаменитой теоретической работе "В бубен!", но так или иначе, выздоравливая, я понял, что радости мне окружающая действительность не несёт. Да.

17 сентября 2003

История про пиво

Впрочем, я знаю и иную историю — Британия издавна славилась хитроумной системой мер и весов, которая и не снилась самому директору пробирной палатки Козьме Пруткову. И вот, во времена усатого и моржеподобного Ллойд-Джорджа королевство хотело перейти на метровую систему мер — что бы её, кстати, не назвать "литровой"?

Так вот, в парламенте, после дискуссии Ллойд-Джорж встал и скалал:

— Это всё, конечно, хорошо, да только можно ли представить себе подданного короны, что пришёл в паб и спросил не пинту, а 0,5682 литра чёрного пива. А?

Все заткнулись, и жизнь потекла по-старому.

17 сентября 2003

История про то, как я смотрел ВВС

"Статуя Зевса, потрясающая своей правдоподобностью"

17 сентября 2003

История про Волочкову

Upd.

Собственно, ничто не предвещало опасности.

Ко мне пришёл Синдерюшкин. Синдерюшкин припёрся ко мне, как в больницу — с мешочком апельсинов. Когда я ему сказал, что я не так уж болен и даже думаю выздороветь, он виновато достал две бутылки коньяка.

Мы говорили, разумеется, о Волочковой. Нет, начали-то с перепелиных яиц, но это не очень интересная история.

Ваня заглянул мне в глаза и сказал требовательно:

— Ты, как человек, знакомый с высшей математикой…

И замолчал надолго. Мы съели по апельсину.

— Так вот, — сказал Ваня, — продолжи ряд: Волочкова, Курникова, Басков…

— Хрен тебе, — сказал я сурово — может, тебе ещё ряд Фурье надо. Или численно продифференцировать дискретно заданную функцию?!..

А потом осторожно сказал:

— Ванесса Мэй.

Мне, правда, не удалось успокоить Синдерюшкина. Как-то это плохо у меня выходило. Тут ведь не угадаешь, что именно ему нужно. Ведь балетоманы народ опасный. Скажешь что не так — настучат батманов в бубен и пойдёшь хорошим танцором по жизни. Я сам в балете мало что понимаю, и поэтому выучил спасительную фразу — нужно развести руками, закатить глаза и произнести:

— Не знаю уж, что сказал бы по этому поводу Цискаридзе…

С одной стороны, всё совершенная правда, и я не то что не знаю, что бы он сказал, да и не уверен даже как правильно писать его фамилию (Но в устной речи всё сгодится). Да и кто знает, есть ли этот Цискаридзе на свете, может это просто добрый дух-защитник?

С другой стороны, как это произнесёшь, так все балетоманы замирают сразу в неудобном положении как Железный Дровосек, глазами делают «луп-луп» и в этот момент от них можно убежать без всякого членовредительства.

Но тут хрен чего вышло. Синдерюшкин начал вопить что-то нечленораздельное, причем всё время сбивался и орал:

— И Гарри Поттеры эти дурацкие повсюду! Летают!.. Гады!..

— Ну, Хрюнчик, — бормотал я, успокойся. — Что за ужасы ты говоришь… Давай я тебе лучше о колумбовом яйце расскажу. Это всем интересно, мне даже девушки из Тольятти пишут, яйцами интересуются…

Потом, правда, выяснилось, что Синдерюшкин считает, что Волочкова — дочь петербургского мэра Собчака. Но поскольку все нынче только и делают, что говорят о Волочковой, ясно, что немудрено свихнуться. Сейчас, думаю, мне Ваня расскажет, что она играла вместе с Сильвией Кристель а «Греческой смоковнице». Да и сюртук у него из Волочковой, поскольку это самая модная материя.

Мы запили апельсины коньяком и я рассказал ему вкратце о тех моих вопросах-ответах, которые выкинули из известного интервью. От этого Синдерюшкин сразу забыл про Волочкову — а ведь полчаса пялился в телевизор и смотрел, как она поводит плечами, взмахивает руками как лебедь и сгибается в хохоте до земли.

Ишь какой.

Мы уже основательно наапельсинились и принялись говорить о вещах низменных — колумбовом яйце и перспективах информационной революции. Я начал рассказывать как читаю книжку по гуманитарной географии, что мне дали на рецензию, но Синдерюшкин вдруг вспомнил о Волочковой.

И замахал у меня пальцем перед носом.

— Авангардисты! Авангардисты! Авангардисты! Педерасты!

— Знаешь, Колумбово яйцо… — пытался я вмешаться, — была такая притча…

— Не выйдет! — сказал он. — Не выйдет! Кончилось это время.

Тогда я сказал сурово: