Живой Журнал. Публикации 2001-2006

— Знаете, немцам под Москвой тоже не везло, — сказал я друзьям, и со мной все согласились. Ведь я слыл знатоком военной истории.

Вымахнул из-за поворота прожектор, засвистели вагоны, скрипнули тормоза.

Мы полезли в тамбур.

Наш немец замешкался, нелепо взмахнул руками, и провалился в щель между вагоном и платформой. Двери сошлись, поезд дёрнулся и стал набирать ход. Внизу что-то чавкнуло, но скоро мир вокруг нас наполнился стуком колёс, теплом электрических печей под сиденьями, и дорожными разговорами.

— А всё-таки подруга этой аргентинки была очень даже ничего, — вздохнул Хомяк.

— То тебя на глистов тянет, то на свинок — не разберёшь, — отвечали мы Хомяку, а потом снова выпили — я остатки настойки, Хомяк — водку из бутылки, а Жид Васька опустошил мою фляжку. Он с недоверием посмотрел в её чёрное нутро долгим обиженным взглядом. Пробочка на цепочке моталась у его щеки.

— Да. — сказал он печально. — Кончилось. Кстати, мой папа зовёт нас в следующее воскресенье в поход на лыжах. Иностранцы какие-то будут. Девушки…

Мы согласились, что надо, конечно, съездить.

Иностранцы очень интересный народ, забавные такие, приятные люди.

Только часто не умеют себя поставить в чужой стране. И прозвище у них какое-то дурацкое — «экспаты».

07 ноября 2003

История про телевизионные сериалы

Я пришёл к Еве Пероновой чинить шланг под мойкой. Я залез под мойку и ворочался там как большой таракан, которых так часто показывают в фильмах ужасов. Я так долго набивал цену завинчиванию гаек, что Ева была вконец деморализована. Но в этот момент она вспомнила, что скоро должен придти её муж, и, не зная, как отблагодарить иначе, пересказала мне сюжет давнего телевизионного сериала. Беда в том, что я постоянно путаю и имя и названье, и тот, кто был Ваня вечно выходит петушком.

В этом сериале главного злодея звали Кудла (Я думаю, в этом случился намёк на «Глокую Куздру»). Вообще-то, он был самым эстетичным персонажем, к тому же повсюду, как неистребимый регенерирующий горец Маклауд, носил с собой меч. И, так же всё время, произносил сентенции в восточном духе. Типа — «Если перед настоящим героем лежат две дороги, то он выбирает путь, что ведёт к смерти». Впрочем, именно этого он не говорил — это лозунг бусидо.

Были в этом фильме в фильме два негодяя — один этот, а другой — переменный, мелкий и не эстетичный. Постоянный — это, собственно, Кудла был очень похож на недоделанного Воланда, и вот-вот должен был произнести: «я часть той силы, которая всё время, вместо того, чтобы, а всёю…» и забормотать прочие философские безобразия.

Он действительно всё время угрожал героям, норовил ножку подставить, но детей не мучил, и в последний момент всё время останавливался.

Тут я вспомнил, как Ваня Синдерюшкин мне рассказывал о положительных и отрицательных героях. Настоящие правильные герои, говорил он, вне зависимости от полярности, должны быть вечными. В серийном искусстве самый жизнеспособный дуэт это Холмс, пьющий кофе с Мориарти по пятницам, в то время как Ватсоны бьют полковников Морранов револьверами по голове. Главный положительный и главный отрицательный герои должны быть равновелики. А вторичными героями и злодеями нужно жертвовать из серии в серию.

Ева согласилась со мной. Вернее, она согласилась с Синдерюшкиным.

В этот момент пришёл муж Евы и посмотрел на нас очень неодобрительно. Это он напрасно сделал. Потому как нет ничего особенного в том, что человек, когда чинит слив в раковине, раздевается. Сам бы отпросился у начальства и пришёл чинить. Ишь! И нечего волком смотреть.

Хотя всё же он меня немного насторожил. Надо было как-то объяснить, что мы не затеяли этот разговор в последнюю минуту. Я ведь и сам смотрел не так давно какой-то сериал. Он был непонятный и психоделический — действие там происходило в непонятной государственности южноамериканской местности.

Печальный голос за кадром сказал вдруг: «И тогда на плантацию Антонио Мадзенго было любо-дорого посмотреть. А теперь всё в запустении… Здесь-то он и умер, отравившись средством от жучка. Он умер, а жучок — остался»…

Я понял, что это экранизация Павло Коэльо.

Но Павло написал какой-то эротический роман, и я не знал, какие ассоциации вызывает он у Евиного мужа.

Поэтому я обратился к прошлому. В прошлом у меня был сериал «Никто кроме тебя». Он появился в телевизионных ящиках уже после «Рабыни Изауры» и «Просто Марии», но до их русских аналогов. Мне нравилось его название — в нём была мужественная красота воздержания и надежды. А одна барышня, работавшая на TV, мне рассказала, что Главная Девушка этого сериала умрёт в последней серии. И финальный кадр будет таким — весна, зелёная трава и надгробный памятник с милым лицом в овале. Надпись по граниту: «Никто кроме тебя».

Я тогда, дурак, обрадовался, и начал смотреть. И в который раз был обманут женщиной — конец этого телевизионного повествования был соплив и жалок, точь-в-точь как мои отношения с телевизионщицей.

Итак, и злодеи, так и герои всех сериалов оказались невмерущи — наподобие украинских чахликов.