Живой Журнал. Публикации 2007

«…Впереди был бифштекс по-гамбургски — не забывайте этого. Знаете, что такое — по-гамбургски?

— Это не яичница ли сверху положена?

— Именно!! Из одного яйца. Просто так, для вкуса. Бифштекс был рыхлый, сочный, но вместе с тем упругий и с одного боку побольше поджаренный, а с другого — поменьше. Помните, конечно, как пахло жареное мясо, вырезка — помните? А подливки было много, очень много, густая такая, и я любил отломив корочку белого хлебца, обмакнуть ее в подливочку и с кусочком нежного мясца — гам»! А в финале там: " А знаешь, если бы Троцкий дал мне кусочек жареного поросенка с кашей — такой, знаешь, маленький кусочек, — я бы не отрезывал Троцкому уха, не топтал бы его ногами! Я бы простил ему… Отчего-то это приводят как свидетельство немецкого происхожения гамбургера, что ни к гамбургерам, ни к их происхождению не имеет ровно никакого отношения.

Опять же, разговоры об этом (Сходите по ссылке), то есть о бифштексе по-русски и о steak à cheval — то есть, жаренном мясей с яйцом ведутся давно. И некоторые food writers возводят его к 1812 году и странному поведению азиатов, заполонивших Европу. Рецептов бифштексов с яйцами полно — в том числе у Эскофье, но тут выможете просто сходить по ссылке и прочитать выжимки.

Так разговор про обычную ностальгию можно переправить в деятельное знание, и, наконец, отправиться на кухню.

Извините, если кого обидел.

12 января 2007

История про невозможность "Москвы-Петушки"

После того, как я два дня говорил про еду, самое время вернуться к бухлу. Я как-то хотел вести колонку, которая бы называлась "Жратва и бухло". Про утончённые блюда и дорогой алкоголь, разумеется. Но везде мне говорили, что название слишком брутальное, а в одной газете моя полоса про водку и вино выходила с грифом "домоводство".

Так вот, о эстетике алкоголя написано много, но по-настоящему важной книгой осталась только поэма Ерофеева. Я как-то уже рассказывал историю про открытие памятников и прочие дела — не стану повторяться.

Попытки написать теоретический текст или сборник текстов об эстетике и этике русского пьянства есть постоянно.

Да только ничего не выходит. Вот я уже говорил про то, что собрал вполне позитивный питерский писатель Павел Крусанов. Я читал "Синюю книгу алкоголика" (Кто-то мне рассказал, что они там собираются сделать сборник "Алкоголики — детям"), так вот чтение это меня повергло в уныние.

Я сумел сделать несколько выводов — если образ Москвы-плоти связан с обильной едой, то холодный Петербург-дух, разумеется, связан с жидкой правдой жизни. Оттого в этом городе просто особый культ пьянства. Там история, переварив революционных матросов, выдала обратно симпатичных алкоголиков в тельняшках. То, что питерцы делают алколголические книги — понятно, и можно только приветствовать.

Однако, продираясь через дотошно записанные диалоги о водке, и немного заунывные социологические работы, я сделал второе наблюдение: удивительно, как столько умных людей могут так скучно говорить о таком горячем, можно сказать горячительном предмете. Нет, это всё умные люди, рассудительные и образованные.

С некоторыми я даже пил в гулких квартирах на Офицерской и на граните набережных.

Это всё хорошо. Но крепнет разочарование — "Хорошие люди и не умеют поставить себя на твердую ногу", как говорил один ленинградский писатель. Причём даже не они виноваты, а тема эта такая, что любого засыпет, заставит своей жизнь расплатиться за изучение сложных сахаров.

Я вот вообще пьяных людей не люблю, и в том солидаризуюсь с Владимиром Шинкарёвым, что написал: «Оттого пьяные так неприятны — пьёт кто ни попадя, а не всякому можно это позволить. Обрети силу, мудрость и владение собой, тогда и спивайся».

Оттого вторая «Москва-Петушки» невозможна. Другой мир, другие ценности и другие герои. Идеальный советский пьяница эстетичен как Мисима с занесённым ножом. А вот теперь вместо этой романтики опьянения пришли циники, что понимают, толк в вине, отличат южный склон от западного, давно знают, что вымораживать нужно только дурную водку.