Живой Журнал. Публикации 2007

Служил в Красной армии до войны, был учителем физики на Вологодчине, во время войны попал сначала в пехотное училище, а затем в миномётный полк.

Войну закончил начальником топографической службы этого полка, а через две недели арестовали и получил Павел Васильевич свои восемь лет за то, по сути, что напился и ругал Советскую власть. Судьба, по событиям вполне солженицынская — с той только разницей, что реабилитировали Золотова посмертно, в 1989 году.

Так вот, в 1979 Золотов написал книгу, в которой за пределами описания остаётся его послевоенная и, по большей части довоенная жизнь, а две с половиной сотни страниц — про три года войны. Что очень важно, так это то, что его воспоминания нередактированы — это настоящая речь человека из народа, получившего своё образование благодаря упорному труду, образование своё ценящего, и очень серьёзно относящегося ко всему, что он в жизни делает.

При этом характер у него непростой, можно сказать — сварливый. Причём с самого начала, когда подходит к нему старшина, а тот его посылает подальше: «Я подчиняюсь старшине, если он ведёт себя, как положено старшине по уставу». Или на офицерских курсах «Преподаватель, излагая принцип действия автомата, допустил принципиальную ошибку: «Затвор запирается рабочей пружиной». С места я громко сказал:

— Это неверно, пятикилограммовая пружина не может сдержать давление газов в тысячу килограммов.

Он:

— Лейтенант, тебе не положено учить старших по званию.

На что я выкрикнул:

— Истина не зависит от звания!

Он демонстративно громко повторил:

— Затвор запирается рабочей пружиной.

Я не стерпел, выскочил к доске, схватил мел, быстро нарисовал схему и начал доказывать с расчётами, какая сила действует на пулю и затвор, какое получает ускорение пуля и т. д. Объяснял основательно, как в школе… Послышались голоса с места:

— Правильно, понятно. Вот так краснопёрый! (Золотов закончил пехотное училище и носил красные петлицы).

А капитан покраснел и всё своё:

— Учить меня вздумал? Я кандидат физико-математических нук.

Я уже с места:

— Это для вас ещё позорнее». Всё кончается хорошо — героя самого назначают преподавателем. Но как Золотов не сел раньше — мне совершенно непонятно. Но ведь посадишь, а кто воевать будет?

Ценность мемуаров Золотова в том, что они про работу — Золотов пишет о войне, как крестьянин рассказывал бы о своей работе: с обилием подробностей и, что очень важно без чувства собственного героизма. Потому как грудью на амбразуру — это только в газете, а война состоит из логистики, разведки, питания и связи — тысяч мелких дел, которые никому не интересны.

И тут есть ещё одно обстоятельство — чем дальше Отечественная война удаляется в сферу преданий, тем чаще люди делятся на два лагеря — одни бормочут в оправдание своих мифов «трупами завалили, а потом всю Европу изнасиловали», а другие бренчат победами как погремушками и считают, что союзники только мешали, а безошибочный гений… Ну, дальше понятно.