Живой Журнал. Публикации 2007

Третьего (15) марта 1899 года в семье Колбасьевых родился мальчик, которого назвали Сергей. Летом его крестили в Покровской церкви Одессы. Детские годы Сергея Колбасьева прошли в основном в Одессе, где он проживал с мамой (это дало возможность его отцу окончить в 1904 году Лесной институт, получить звание ученого-лесовода 2-го разряда и в 1907–1911 годах работать инспектором по лесной части Главного управления землеустройства и земледелия)».

Дата рождения, впрочем, тоже гуляет: в следственном деле значится 1898 г. р.», а согласно документам Херсонской духовной консистории это именно 3(15).03.1899.

С датой смерти тоже не всё ясно: в 1956 году дочь Колбасьева получила справку о смерти I-ЮБ № 022651, где говорилось, что он умер от лимфосаркомы 30 октября 1942 года. Но тут удивляться нечего — многие историки говорили о практике переноса на военные годы смертей репрессированных.

Между тем, в предписании по приговору Особой тройки и акте есть запись, что Колбасьев расстрелян 30 октября 1937. Однако ж зимой 2000/2001 годов всплыла учётно-анкетная карточка арестованного, в которой на вопрос «Когда, по какому распоряжению и куда убыл из тюрьмы», говорится: «21/I 38 В Отд. тюрьмы».

Мне признаться, приятно, когда с писателем происходит такого рода путаница. Неразбериха нехороша при прокладке курса или постановке диагноза, а вот когда угрюмый государственный механизм сжевал какого-нибудь человека, то сомнение в порядке внутри этого механизма всегда оптимистично. И вот хорошего человека видят у лагерного костра или на вольном поселении, он проживает отдельную, дополнительную жизнь из-за вполне материальной любви почитателей. Причём легенда пересказывается уже как реальность. У Аксёнова в каком-то интервью есть место, где он рассказывает про "Московскую сагу": " Не обходилось и без мистики. В романе есть сцена, когда Никиту арестовали и начали избивать на Лубянке. Его приносят с допросов едва живого. И тут к нему подсаживается человек. Чтоб ободрить, отвлечь, отстукивает ритм негритянской песенки. Никите становится легче. Он оживает. Дальше возникает фамилия человека — Колбасьев. Это реальный человек, моряк, считавшийся в Ленинграде знатоком джаза. Заканчивается сцена тем, что Колбасьева уводят на допрос… Дальше — фраза «Он шагнул через порог и пропал навсегда, чтобы раствориться в бесконечной тайге, в ошеломляющей, обжигающей стыни»…

Вышла книга. Прошло время. И тут позвонила дочь Колбасьева.

— Откуда вы знали, что он замерз до смерти?…

Я был ошеломлен. Оказалось, его отправили на Таймыр. Весь отряд буквально выбросили на 50 градусный мороз. На стройку какой то железнодорожной линии, уходящей в никуда. Не дали ни помещений, ни теплой одежды, ни пищи. Выбросили на верную гибель. Все замерзли… И как то мне это передалось. Телепатически… Возникло в сознании слово «стынь»…, ощущение непреодолимого холода…"

Да что там — в уже упомянутом предисловии без комментария приводится следующее воспоминание: "Об одном из выступлений Колбасьева в столице Л. Ф. Волков-Ланит писал следующее: "…1939 год. Московский клуб мастеров искусств проводил вечер из цикла "Музыкальная культура Америки". На эстраде высокий лысоватый мужчина рассказывал…" Какой к ебеням, лысоватый Колбасьев на клубной сцене в 1939 году?!

Извините, если кого обидел.

10 октября 2007

История про Колбасьева (II)

… Я как-то уже рассказывал, что собираю истории про лифты по доставке обедов в квартиры. Ну вот типа этих:

"Отправившись на кухню, которая имела точно такое же устройство, как и в его квартире, милиционер Свистулькин подошел к небольшой дверце в стене и начал нажимать имевшиеся по бокам кнопки, возле которых были сделаны надписи: "Суп", "Каша", "Кисель", "Компот", "Хлеб", "Пироги", "Вермишель", "Чай", "Кофе" и разные другие. Открыв после этого дверцу, за которой не обнаружилось ничего, кроме четырехугольного отверстия, милиционер Свистулькин сел на стул и стал ждать.

Минуты через две или три сквозь имевшуюся внизу дыру поднялась небольшая кабина так называемого кухонного лифта. Эта кабина была выкрашена белой эмалевой краской и своим внешним видом напоминала холодильник. Открыв дверцы кабины, Свистулькин принялся вынимать из нее тарелки с супом, кашей, киселем, сковородку с пудингом, кофейник, сахарницу, тарелку с пирогами и нарезанным хлебом и прочее. Поставив все это перед собой на столе, он принялся с аппетитом завтракать.

Подобные кухонные лифты имелись во многих домах Солнечного города. Они доставляли завтраки, обеды и ужины прямо в квартиры жильцов из имевшихся внизу столовых. Нужно сказать, однако, что жители Солнечного города редко пользовались возможностью принимать пищу дома, так как они больше любили питаться в столовых, где было значительно веселей. Там еду подавали обыкновенные малыши и малышки, с которыми можно было поговорить, пошутить, посмеяться. Здесь же еда подавалась при