Когда я слушал этого сибирского католика, то обнаружил, что он говорит максимами: "Отношение к интеллигенции не изменилось — формула товарища Ленина была совершенно верна, но только он не включил в неё себя", "Моя любимая женщина — Шарон Стоун, потому что она обо мне ничего не знает, слыхом не слыхивала", "Наш губернатор Зубов бежал, переодевшись в мужское платье".
Какой, впрочем, Зубов — что мне было до дальней сибирской свары? Знаю я, что ли журнал "Енисей" в 1500 экземпляров?
Не знаю.
Не знаю, правда, и то, написал ли он свой роман, про любимого героя — Сталина. Тогда он писал новый роман, который назывался "Последний прыжок тигра" — о том, как Сталин планировал удар по Ближнему Востоку.
А в какой-то аннотации, которую я тогда списал к себе, значилось: "Все города Земли лежат в руинах после величайшей из катастроф, все достижения цивилизации забыты, и по европейской пустыне странствует непобедимая воин — девица — Анастасия".
Это уже был какой-то Владимир Мегрэ, кедры и дачники.
История про одного писателя
Писатель этот был похож на рыбака в своей шапочке с длинным козырьком. Рыбака, долго пившего во время подлёдного лова, но от тоски вставшего со своего ящика, и вот вышедшего к людям.
В местах скопления народа он ужасно громко и довольно непонятно возмущался. Всё ему казалось, что его обслуживают не по чину.
История про другого писателя
А вот другой писатель был похож на Смерть в белой своей рубахе с худыми руками и длинными костлявыми ногами, что он высоко выбрасывал в танце.
История про мир
Пойти, что ли, побраться, по миру.
История про гостиницу "Матиссов дворик"
Что там было забавно, так это то, что там за стенкой был сумасшедший дом — один из самых знаменитых в Питере. Сумасшедший дом Николая Чудотворца.
Во-вторых, она вся на разных уровнях, сделаешь шаг — и куда-то покатишься по невидимым ступеням, затянутым коврами. На одном из участков первого этажа там был ремонт, поэтому в кафе на завтрак надо было идти, как по лабиринту: повороты-переходы с одного уровня на другой. По ночам мне казалось, что у меня за стеной бормочут сумасшедшие, не буйные, но настойчивые в своём Послании, что они взялись нести людям. Бу-бу-бо-бо-бо-бло-бло-бло…
В-третьих, она рядом с музеем-квартирой Блока.
Не знаю уж, что там теперь.
История про вокзалы
Ну, вот насчёт вокзала, это я скажу — правильно распорядились. Одобряю.
Я бы, правда, Киевский ещё в Брянский обратно переименовал.
Ну, и разумеется, Брестскому вокзалу вернул бы историческое имя. Про Рязанский, Виндавский, Бутырский и мечтать не смею.
История про рассказы N
Он рассказывал мне новости светской жизни. Вот, например, некто, разжалованный из министров в начальники федерального агентства, получил в заместители целого генерала. Этот генерал крепился-крепился, но потом всё-таки пришёл к своему начальнику и с порога брякнул:
— Ну, ладно. Месяц уж прошёл, дай денег.
Тот заверещал:
— Я зарабатываю 37000 и ещё 50000 за другую работу, у меня шофёр и две секретарши, и нету у меня денег.
Генерал так расчувствовался, что шарахнул дверью и пошёл в свой кабинет. Не успел он усесться, как ему тут же позвонили
— Не трогай его, не трогай, — зашелестела трубка злобно, да так, что генерал только плюнул на пол. А потом побежал, дробно как кабан, стуча каблуками, обратно в кабинет к федеральному агенту. Тот, увидя его искажённое яростью лицо, тут же ответил на незаданный вопрос:
— Нет-нет-нет, не звонил, да только то ваше ведомство микрофоны везде расставило — вот и вот, и тут — тоже. Это им помимо меня доложили…
Слушал я это, да поводил плечами, как товарищ Сухов при виде таможенного павлина. Павлин, говоришь? Ну и ладно.
История про скоромные яйца
Можно организовать предприятие по производству пошлых яиц. Скоромных яиц, яиц Депарьдье. Дорогих и бессмысленных яиц. Назовём всё это "Скорлупа души" и будем организовывать акции в галереях "Залупи скорлупу души" и всё такоэ.
История про Ельцина
Нет, я конечно не на Луне жил в девяностые годы — был уже сознательный человек и многое понимал. Но и сейчас вдруг удивляюсь — просто как раз сейчас некоторые мои сверстники и друзья отошли от дел, и сидя за столом рассказывают мне некоторые подробности.