И в этот момент произошло счастливое событие — я понял, что стал практически персонажем знаменитого рассказа англичанина Честертона. Там, в этом рассказе, суть была в том, что и гости загородного клуба "Двенадцать верных рыболовов", и слуги означенного клуба ходили ровно в одних и тех же фраках. Это изрядно помогло герою рассказа упрочить своё благосостояние.
Тут же, будто угадав мои мысли, ко мне подбежал распорядитель и вручил поднос с прованской клубникой. Я вошёл в залу (церберы перестали меня замечать, я стал как бы прозрачен), и принялся носиться туда и сюда. Хруст французской булки, канонада шампанских пробок, звон немецкого хрусталя…
Счёту мужским часам и дамским сумочкам после первой дюжины я уже не вёл.
Но была пора убираться по-добру, по-здорову. В этот момент меня снова нашёл распорядитель, и, вручив казённый зонт, велел проводить одну светскую даму к экипажу — я вышел с ней под струи дождя и подвёл к чему-то чёрному и лаковому. Дама изящно склонилась над ридикюлем и капнула мне монеткой в ладонь. Я кланялся и благодарил, облизываясь.
Зонт, впрочем, я тоже оставил на память.
Нет, что не говори, светская жизнь упоительна.
История про высокое искусство
Не день, а расстройство. Думал о высоком искусстве и том, что называется poshlost — очень странные были размышления.
Я сегодня расписывал сюжет — это было очень странное и опасное занятие. Опасное оно потому, что опишешь подробно сюжет, так выяснится, что книгу и писать, собственно, незачем. Вот рассказано про героя, вот его друзья. Вот он живёт тут, а вот с какого-то перепою (Да-да, уже придумал, с какого) отправился в путешествие, вот вернулся, несолоно хлебавши, но видавши дивные дивы. Вот он красавице платье задрав, видит то, что искал. А вот всё закончилось — на патетической ноти, и читатель, уже идентифицировав себя с героем, всплакнул.
И чё? Всё интересное закончилось — дальше писать труднее. Героя надо ловить, идти по его следу, пиздить в тёмных переулках, снова бежать за ним, хватать какую-то дребень из воздуха и чужих случайных разговоров и навязывать её герою.
Да и ладно.
А расстройство у меня было от дежурных шуток. Как я ненавижу дежурные шутки — кто бы знал, Всё это формульное остроумие, алкоголический фольклор.
Видел при том красивых чужих девок. Терпимость их к нетрезвым пьяным мужчинам была поразительна, я даже заплакал от жалости к самому себе, отойдя в кусты на опушке леса. Впрочем, сразу успокоился и пошёл доедать шашлык.
История про "Песню молодых строителей"
Век живи, век учись — с удивлением узнал, что песню молодых строителей (музыка Пахмутовой) написал Визбор. Самые известные строчки из неё, это:
Как ни странно, я помню их больше не по старым плакатам, а по фильму "Застава Ильича", где они висят на задние Политехнического музей во время выступлений поэтов.
Полный текст — дальше
История про плоды просвещения
Василий Леонидыч. Ну, вот вы и не скупитесь. Ведь земля что? Можно ведь на ней пшеницу рядами, я вам скажу, посеять. Триста пудов можно взять, но рублю за пуд, триста рублей. А, что?.. А то мяту, так тысячу рублей, я вам скажу, можно с десятины слупить!
1-й мужик. Двистительно, это вполне, все продух-ты можно в действие произвесть, кто понятие имеет.
Василий Леонидыч. Так непременно мяту. Ведь я учился про это. Это в книгах напечатано. Я вам покажу. А, что?
1-й мужик. А ты помни, как он слово закинул, чтоб мяту сеять? Тоже понимать надо.
2-й мужик. Как же, мяту сей, вишь. Ты попытай-ка, горбом поворочай — запросишь мяты небось… Ну, благодарим покорно!..