Живой Журнал. Публикации 2009

Одним словом, признаваться сложно, потому что множество людей моего круга этот фильм любят, а, что ни говори, если ты не любишь кумира, то вносишь особую ноту в отношения. И не надо притворяться никому, что не вносишь. Эти трещины ещё хуже, они как подделанные оргазмы для тех кому важны — уж лучше б схватили за загривок и били лбом об угол стола: "Сука! Как ты смел не любить! Ты!.. С-сука!.. А я тебе так верил!"… Ну и тому подобное далее.

Впрочем, найти единомышленника можно практически под любую идею — а уж нелюбителей того или другого артефакта и подавно. Фишка-то не в этом, а в том, что есть корпоративные необсуждаемые святни среди хороших людей. И если ты не в хоре, то что-то теряешь. Чуть-чуть, но ты это чуть-чуть очень точно можешь почувствовать, как школьник, переведённый в другую школу.

А тут тихая трещина — как на мартовском льду перед ледоходом.

А надо это мне?

И не сказать, что именно меня раздражает в феномене этого фильма — ну, то, что его растащили на цитаты, так это всех растаскивают. Не в новинку люди, говорящие цитатами из братьев Стругацких — тоже. Я помню людей, что говорили цитатами из "Мастера и Маргариты" и людей, что говорили цитатами из Ильфа с Петровым. Люди, говорящие цитатами из "Места встречи изменить нельзя" — повсюду, живут среди нас. Ну и тому подобное далее — и все эти люди специальны, но как-то не это причина моего раздражения.

И не сказать, что во мне говорит снобизм, такой снобизм, что сквозит в любителе Бродского, когда речь заходит о Ярославе Смелякове.

И не сказать, что меня особенно раздражали трактователи-любители, что видели в этом фильме попеременно пафос свободы, борьбу с тоталитаризмом и ещё что-то. Нет, не знаю.

Мне что-то мешает в самом художественном приёме. Какая-то в нём фальшь.

Одним словом, честно надо признаться, не люблю. Однако ж киваю уважительно. Жизненный фильм. Леонов — Яковлев — Любшин. Как же, помню — гравицапа.

Отношусь с пониманием.

Извините, если кого обидел.

23 сентября 2009

История про мой Twitter

***

— Ну, на следующий год — в Иерусалиме, — и капитан-танкист Гамаль крякнул.

— Ну, на следующий год — в Иерусалиме, — и Ренат Пехлеви, проверив провод, причмокнул.

— Ну, на следующий год — в Иерусалиме, — и бульдозерист Ясир ухнул.

***

Удастся ли сурикату Рони избежать смертельной опасности?

Удастся ли мамонтёнку Вите найти свою маму?

Удастся ли медвежонку Диме перековать сломанный меч империи на орала?

Удастся ли мышонку Микки поработить весь мир?

***

Дорога буква к обеду. Нет к обеду буквы всё дешево и бедно. Бедноватенько А, значит — всё пропало.

Букву надо беречь смолоду. Не сберёг букву — всё пропало.

День надо начинать с определённой буквы. Не с той буквы день начал — всё пропало.

Скажите "а", да.

Скажите "б", да.

Скажите "в", да.

Просто скажите "да". Да?

До и после еды, да.

Болеть в чужом городе, да.

Да, в общем, грех жаловаться-то, грех. Грех. Просто грех.

***

Погладь кота, сука! Чё, жалко что ли?!

Пойдём с нами праздновать! Пойдём! Давай, сука! Чё, жалко, что ли?

Давай выпьем! Давай, сука! Чё, жалко что ли?!

Дай денег, сука! На детей Германии! Чё, жалко что ли?!

***

Переменить своё мнение о грузинах.

Переменить мячи на что-нибудь оральное.

Переменить нижнее белье на верхнее.

Переменить несколько денег.

Переменить гардероб.

***

— А что это? — спрашивает Дмитрий Львович.

— А это я купил цирковой велосипед для заработков — отвечаю.

— А что это? — спрашивает Антон Семёнович.

— А это молодёжь, её не задушишь, не убьёшь, всё равно веселиться будет без идеологии, — отвечаю.

— А что это? — спрашивает Лазарь Моисеевич.

— А это продолжение, попытка повторить успех первой книги, — отвечаю.

— А что это? — спрашивает Трофим Денисович.

— Это квадратно-гнездовой. Что глумиться-то? — отвечаю.

— А что это? — спрашивает Максим Перепелица.

— А это я купил два ряда от гармошки-трёхрядки, — отвечаю.

— А что это? — спрашивает Рувим Фраерман.

— А это я купил импортное средство для облысения, — отвечаю.

Извините, если кого обидел.

24 сентября 2009

История из старых запасов: "Слово о Гаруне-ар-Рашиде"

Вот был у меня странный день в жизни. Когда буду писать мемуары, я напишу о нём так… Под таким, скажем, заголовком: Tire d'une lettre particuliére: "Сегодня я с коллегой ходил к Гарун-ар-Рашиду. Что и говорить, этот человек, принадлежащий семье Аббасидов, чрезвычайно влиятелен в нашем Багдадском халифате и притом очень интересуется литературой, к которой сам регулярно прикладывает руку.

Также он интересуется производством новых сабель, выделкой ковров, что мы продаём в страны Магриба, а сейчас озабочен выборами нового визиря.

Поэтому он заведует всеми буквами в нашем халифате, исключая лишь те, что пишутся на могильных плитах.

Мой коллега перед встречей мне и говорит: "Что-то мы ничего не просим. Нехорошо. Придти к Гарун-ар-Рашиду и ничего не просить — это дурной тон".

— Ну-ну, — сказал я.