Живой Журнал. Публикации 2012

Это как с бездомными собаками: "можешь взять домой, кормить-поить-лечит", так бери. Не можешь, а только хочешь, чтобы мир был прекрасненьким, а если собака напугает не твоего ребёнка, так дело житейское, она не лает, а хочет познакомиться, так ау, фургон.

Как-то в Живом Журнале постили разорённую сельскую библиотеку и люди возвышенные охали: "Ну как так можно?!".

Ну, че, так езжай, возьми себе пять экземпляров инструкции по ремонту трактора ДТ-75. — Волгоград 1969. Тебе не надо? А кому надо?

Но, судя по рассказам, именно эти бездомные бумажные книги разбирают вполне с охотой. Несмотря на то, что мяты, порваны и с дыркой в голове.

Я-то легко представляю модификацию этой колонны: ну там не пробивай книги промышленным степплером, а укрепи на каких-нибудь зажимах с возможностью раздать желающим — было бы разлитое сусальное блаженство.

А потом, когда залы закрыты, из подсобки выходят живодёры с чорными мусорными мешками — добирать оставшихся.

Извините, если кого обидел.

04 декабря 2012

История про то, что два раза не вставать (2012-12-05)

А вот, стесняюсь спросить, когда у нас перестали продавать яйца дюжинами?

Как я понимаю, у англосаксов всегда продавали, а у нас — только в моём детстве. И, кажется, была пару лет назад какая-то история с тем, что британцам хотели запретить продавать яйца дюжинами и полудюжинами. Не помню уж, чем там дело кончилось.

Но вот у нас только десятками. А я ведь помню ещё старый холодильник "ЗиЛ" с автомобильной ручкой, в дверце которого было двенадцать вмятин для хранения. Мне, впрочем, подсказывают, что были и по девять.

У меня была красивая теория, что замена 12 на 10 случилась во время хрущёвского кризиса с сельским хозяйством, но, похоже, она подтверждений не находит.

Заслуживающие доверие люди говорят, что в Питере до сих пор дюжинами продают. Но питерским — что, разве им слово поперёк скажешь? (Что, впрочем, не исключает того, что в Московском совнархозе пошли тогда одним путём, а в Северо-западном — другим.

И, чтобы два раза не вставать, что у нас с перепелиными яйцами? Есть такая народная мифология, что сопровождает всякую дорогую пищу маленького размера, что они жуть как целебные. Говорится так же, что в них нет сальмонеллы. С этой сальмонеллой удивительная история: мне впаривали, что нормальная температура у перепёлок 42 градуса, и типа, сальмонелла не выживает, и что сальмонелла не пролезает в дырки в скорлупе. Но вот погуглив, я обнаруживаю, что эти сведения живут на сайтах производителей. Сторонние люди говорят, что, вероятность есть всё же, а перепёлкам трудно жить при температуре свёртывания белка. Картина сальмонеллы, похожей на червяка, которая наполовину пролезла в перепелиное яйцо, но застряла в скорлупе как Винни-Пух, стоит у меня перед глазами.

При этом холестерина в них, как говорят, даже больше, чем в куриных, просто он чуть-чуть по-другому распределён.

Тут, мне кажется, много шаманизма, то есть, при неполном знании мы начинаем достраивать как бы научную картину мира подручными средствами.

Но мне-то что, я мизантроп и жадина. Голосую рублём. С меня какой спрос?

А вот что говорят образованные люди?

Извините, если кого обидел.

05 декабря 2012

История про то, что два раза не вставать (2012-12-06)

Гори, гори моё паникадило,

А то они склюют меня совсем.

Это история про паникадило. Слово это красивое, да и предмет тоже ничего себе.

Понятно, в общем, что паникадило — это люстра в церкви, или, как пишет старинный словарь "висячий подсвечник для большого количества свечей".

C этим паникадилом в русской литературе сущая беда.

Непонятно, с кого это началось — обычно пеняют на Тургенева, у которого в повести

«Степной король Лир»: "Священник облачился в старую, еле живую ризу; еле живой дьячок вышел из кухни, с трудом раздувая ладан в старом медном паникадиле. Молебен начался". То есть, Тургенев перепутал кадило и паникадило — дело житейское, много жил вдали от дома, а среди благословенных католиков всякая византийская роскошь звучит одинаково.

Фет тут же ехидно написал (в частном письме): «… тут он просто рассказал — но не вышло, хотя и здесь он нарядился в ноги стропил, шалевку и конек крыши и заставил дьячка раздувать паникадило: простое кадило ему в Бадене показалось малым. И как ухитрился дьячок не задувать, а раздувать паникадило?»

Сто лет спустя пеняли поэту Багрицкому. Поэт Багрицкий написал поэму "Дума про Опанаса" (очень хорошую), где

На руке с нагайкой крепкой —
Жеребячье мыло;
Револьвер висит на цепке
От паникадила

Это тоже понятно, Багрицкий был одесский человек и не часто бывал в церкви.

Но тут началось самое интересное — среди читающей интеллигенции эта битва кадила с паникадилом стала чем-то вроде сражения при местечке "одеть" и "надеть".