Живой Журнал. Публикации 2012

Кстати, оказалось, что бы не делал Овалов, писал ли о двадцатых годах или о партийных работниках, но читатель, тряся своё сито, обнаруживал на дне лишь чекиста с повадками Ниро Вульфа.

Упоминание Ниро Вульфа не случайно. Часто истории с майором Прониным сравнивают с придуманной Конан-Дойлем парой Шерлок Холмс — доктор Ватсон. У Овалова, кстати, на заднем плане болтается домработница Агаша, никакой функциональной роли не играющая, в отличии от такого системного персонажа, как миссис Хадсон. Но главное разница не в этом — майор Пронин и его воспитанник Железнов суть пара «Ниро Вульф — Арчи Гудвин». Рассказчик выведен Оваловым за границы повествования — он лишь хронограф, слушающий рассказы Железнова и Пронина. При этом характер совместного существования майора и его напарника точно такой же, как у персонажей Стаута.

Структура схожа: вот мозговые центры коллективов — жизнелюб, любитель армянского коньяка майор и гурман Вульф — с одной стороны, вот боевые машины — Гудвин, работающий кулаками особо не раздумывая, и Железнов, что носится по улицам как сумасшедший колобок — с другой.

Тут нет нужды подозревать Овалова в заимствовании — доказательств тому не наблюдается, но, главное — это не интересно. Лучше считать, что Овалов и Стаут похожи на Попова и Маркони.

Впрочем, в двух книгах про «довоенного» Пронина есть и чёткий след рассказов Конан Дойла. Это чёткие, почти фотографические отражения. Вот, пропадает из сейфа важный документ, и вокруг его поисков та же пляска, как вокруг морского договора, любовных писем и прочих бумаг, что ищет Холмс. Вот майор Пронин оставляет на минуту своего помощника, а потом возвращается, ведя на поводке собаку — и обманутый читатель готов поверить, что сейчас он поёдёт по креозотному следу в поисках одноного моряка и туземца-карлика. А в «Рассказах о майоре Пронине» равновеликий Пронину враг — майор Роджерс всё время ускользает от него — будто профессор Мориарти. Кажется, что сознательно играет Овалов в эту игру-угадайку.

С другой стороны, время от времени глаз современного читателя цепляется за «Знойкий декабрьский мороз» и «Разнузданных лошадей, привязанных к изгороди» — обороты необычны, так же, как и слова «жировка» и «пятидневка» — реалии той довоенной жизни. Надо сказать, что в книгах есть и опечатки, возникшие, видимо, из-за лихого сканирования.

С течением времени соотношение качеств в паре майор Пронин — Виктор Железнов меняется. Сначала Железнов — мальчик, сметливый не по годам, превращается в честного, но немного туповатого капитана. Мальчик, идущий дорогой отцов, это вообще очень интересный архетип советской культуры. Есть знаменитое стихотворение Михалкова:

В глухую ночь, в холодный мрак
Посланцем белых банд
Переходил границу враг —
Шпион и диверсант.
…
И в тот же самый ранний час
Из ближнего села
Учится в школу, в пятый класс
Детей ватага шла.
Шли десять мальчиков гуськом
По утренней росе,
И каждый был учеником,
И Ворошиловским стрелком,
И жили рядом все.

Позже этот сюжет превратился в знаменитую «Коричневую пуговку» —

Но вот по той дороге
Прошли босые ноги
Босые, загорелые
Протопали-прошли
Ребята шли гурьбою
из дальнего поселка

История про пуговку с не нашими буковками, история про то как, Алёшка нашёл, товарищи отнесли и донесли — на самом деле блестящий пример отражения эстетики довоенного времени.

Первые повести и рассказы о майоре Пронине объединили в себе судьбу этих двух стихотворений — когда в апреле 1941 «Голубой ангел» печатался в журнале «Знамя» он был предельно серьёзен, а он же, когда читается сейчас, то понимаешь, что выглядит это как история про то, как

Четыре дня искали бойцы по всем дорогам
Четыре дня искали, забыв покой и сон
на пятый отыскали чужого незнакомца
И быстро оглядели его со всех сторон.

А пуговки-то нету! У заднего кармана!

И сшиты не по-нашему широкие штаны.
А в глубине кармана — патроны от нагана
И карта укреплений советской стороны.