Животная страсть

Гаральд переместился к столу, налил себе вина, зацапал полный лоток конфет, к которым дамы даже не притронулись, и разместился со своим десертом в кресле, здраво решив, что вмешиваться в съемочный процесс не стоит — не приглашали.

Теперь с восхищением мог любоваться своей женщиной, которая одинаково профессионально работала по обе стороны камеры. И ей действительно невероятно шел и белый котик, и глубокий синий цвет…

Погрузившись в эти размышления, Гаральд не сразу, но вспомнил то, за что ему вдруг стало невероятно стыдно. За тот день, когда он во взвинченном состоянии приехал в Донжон. И самым паскудным образом наорал на Лори. Он только сейчас понял: это было не очередное дежурное мероприятие, куда пригласили редактора модного журнала. Это был ее день рождения, о котором он напрочь забыл. А ведь Лори намекала, точно. У него на столе лежало «какое-то приглашение от журнала», но он его проигнорировал — из-за всех свалившихся на голову событий, из-за всех потраченных нервов… Просто взял и забыл. Хуже того, напился, устроил истерику, испортил даме настроение и ничего не подарил. И никаких оправданий этому безобразному поведению не было.

По каким причинам Лори вообще терпела его выходки, оставалось только догадываться. Тем не менее, лорд Райвен дал себе мысленную клятву, что он обязательно все исправит.

Триединая империя, Альварские предгорья

Даврах

Даврах был не тем городом, который можно любить. Шумный, приземистый, и, что уж таить, совершенно некрасивый. Он вырос на голой каменистой земле, повинуясь требованию императора — убрать из столицы все игорные дома и переместить их в особую зону. Возмущению лордов тогда не было предела: казна потерпит страшнейшие убытки, если прибывающие в порт моряки не смогут проигрывать все заработанное в столичных казино! Тем не менее, монарх был непреклонен. Кроме моряков в игорные дома повадилось ходить огромное количество местных. Эпидемия приобрела поистине устрашающий размах, и решить вопрос можно было только одним способом — созданием отдельно стоящей игорной зоны в предгорьях. Вторую «столицу азартных игр» решили разместить уже в курортном Сорфо, чуть южнее Джалана. Если уж морякам наличность так сильно жжет карманы, то проехать сто километров они как-нибудь сумеют.

А дальше получилось удивительно и странно: Даврах начал процветать. Туда переместились не только игорные дома, но и многочисленные экзотические бордели, которые официально, конечно, из столицы никто не «выпихивал». Просто вежливые люди намекнули хозяевам заведений: в предгорьях такая дивная природа, такой чистый воздух, много бесхозных земель, которые под строительство отдадут буквально за бесценок. А в столице столь же мягко и вежливо задрали цены на аренду, оставив для чистой показухи несколько приличных заведений. И столько же — полукриминальных, для публики попроще.

А в Сорфо туризм не заладился. Местные, обрадованные имперским указом, моментально обнаглели, «пережали» с ценами, но оказались совершенно не готовы принимать гостей, привыкших к совершенно иному уровню сервиса… Проработав несколько лет, курорт захирел.

Зато в Даврахе дело пошло: буквально за пару лет все основное «веселье» сконцентрировалось именно там, вдалеке от любопытных глаз, вездесущих журналистов, зато предельно близко и к друидской, и к альварской вольнице. Бодрыми темпами отстроили роскошные публичные дома, заведения на любой вкус и кошелек — щедрой рукой император не просто раздавал пустоши в аренду за бесценок, а разрешал их выкупать со временем. Станешь благонадежным налогоплательщиком, докажешь, что твое детище процветает — и можешь свой клок земли пользовать двадцать лет на самых льготных условиях. Только в казну отсчитывай полагающееся. А если не загнешься, можешь и вовсе стать лендлордом, получив свой «надел» в неотчуждаемую собственность. И хоть сноси, хоть дом престарелых строй, хоть музей конной гвардии организуй.

Поэтому городок сколотили быстро, обустроили с шиком, правда, без малейшего намека на архитектурный план, паче чаяния, дизайнерское единство. Каждый занимался украшательством в меру своих представлений о прекрасном. Поэтому дома могли спокойно лепиться друг к другу или стоять боком к улице, если хозяину было принципиально важно, с какой из двенадцати сторон света должен быть вход.

Жить в этом вертепе было сложно. Поэтому сюда чаще приезжали на «вахту» — отработать месяц-другой и с полными карманами домой, в уютные провинции или в шумную столицу. Исключение составляла только весьма немногочисленная каста — тех, кто здесь родился и вырос за тридцать лет существования города.

Тасита Ван была как раз из этих «немногочисленных». Ее семья была одной из первых, кто переселился сюда еще во время первых строек. Родилась будущая имперская шлюха в местной больнице, где один и тот же врач с утра лечил зубы, вечером принимал роды, а ночью напивался до беспамятства с заезжими кутилами.