Живу, пока люблю

— Догадался уж. Привёз тебе Мишкины письма, целых пять штук, с подробным отчётом о жизни российской и о созданном им рае. Мишка говорит, ты дурака свалял, что удрал из России и не захотел строить новую жизнь. Он говорит, его эксперимент удался и в его семье, и в его школе, в которой он директор, человек ценится! Детей у него шесть штук, и все они — новые типы в России, так Мишка и выразился. Теперь ты давай выкладывай, почему это ты вздумал валяться?

Снится Илька. И так явственно снится! Или начались галлюцинации?

— Я спросил Вадьку, говорил ли он с врачом о последствиях. Он не говорил. Ну, я поговорил. Тамиша мне сказала, у тебя рак, и что ты обрадовался раку. Она решила, ты хочешь помереть, так, что ли? Чего улыбаешься как идиот? Я с тобой не шутки шучу. Я всё-таки немного врач, самодельный дохтур.

— Не понимаю.

— Чего понимать? Когда мы расстались с тобой? Девять лет назад, так? Мишки нету, тебя нету, ну, и решил я спасти сам себя, занялся самообразованием, самосовершенствованием. Изучаю йогу, биоэнергетику, получил мастера Рейки.

— А чего это такое?

— Темнота ты моя, темнота. Это биоэнергия, идущая сверху, а я её проводник к больному. Кладу руки по очереди на все части тела и перекачиваю в тебя энергию, идущую оттуда. — Илька поднял лицо к потолку.

— А там какая энергия — разрушительная или созидательная?

— Добрая, чучело! С сегодняшнего дня я буду лечить тебя. Начнём не с Рейки, а с психологии. Думаю, я поставил тебе правильный диагноз. Ты никогда никому ничего не рассказывал о себе, и тебя распирают отрицательные эмоции, ты в себе скопил столько боли… Отсюда и рак. Разве может выдержать человечье нутро такое нагромождение? Вот ты для начала и вывали на меня всё, что ты пережил. Очистишься и начнёшь выздоравливать. Тогда уж и Рейки-энергию подключим. А потом с помощью биоэнергетики займёмся созиданием чистых живых клеток.

— А как же твой Бостон и твоя работа?

— Неделя — там, выходные — с тобой. Сегодня пятница, и я остаюсь с тобой здесь, в палате, спать буду на полу. Ладно, хватит, я весь обратился в слух. Рассказывай всё о своей жизни.

— Зачем тебе моя жизнь? Я забыл её!

— Врёшь. Всё помнишь. Мне нужна твоя жизнь.

— Зачем?

— Я тебе объяснил зачем. Начинаем лечиться.

— Какая связь?

— Прямая. Не спорь, пожалуйста.

Илька снится. Вот и хорошо, что он пришёл в его сон. Они с Илькой вдвоём пройдут его Прошлое. Он хочет слушать, пожалуйста.

Горит костёр на их лужайке в Звенигороде.

Евгений пьёт чай.

Елена стоит у сосны и смотрит в небо. Она всегда стоит у сосны и всегда смотрит в небо.

Зачем нужно выводить Елену из Звенигорода и ставить перед Илькой? Его Елена. И пусть в нём всегда живут лужайка, сосна, Елена. Он смотрит в Еленины глаза и ей, не Ильке, начинает рассказывать, как они с ней шли по лыжне, и как пели песни, и о чём говорили.

Вечер рассказывает он Елене о Елене, второй.

Не Елене — Ильке. Это Илькины смешные круглые голубые глаза мигают, словно засорены.

Евгений впервые вслух связными словами говорит о своей и Елениной жизни, и, может быть, это и бред, но кажется ему, что скованные льдом камни, накиданные в него, потоком его слов размываются, теряют сцепления и распадаются на мелкие куски, а то и в пыль. И наконец начинает потеть, подтаивать в нём лёд, сцепивший их.

— Первая причина — смерть Елены, — говорит Илька.

— Причина чего?

— Твоего рака, твоей аварии. Первый шаг к спасению — Елена.

— Не понимаю.

— А что понимать? Ты любишь её сейчас так же, как тридцать лет назад. Так разве важно, жива она или не жива? Это в тебе. Мы живём тем, что внутри нас, не так ли? Не каждую секунду мы с теми, кого любим. Представь себе, она жива, просто по какой-то причине живёт далеко от тебя. Активизируй в себе любовь к ней, пусть любовь, а не горе определяет всё, что ты должен решить.

— Я не понимаю, — едва слышно сказал Евгений. И закрыл глаза. И увидел Елену — она смотрит на него и читает ему стихи.

— Любовь не может быть разрушающей, она должна быть созидательной. Хватит об этом. Расскажи о том, чего я не знаю. Детства, например, совсем не знаю.

— У нас была Вторая школа, — после долгой паузы говорит Евгений. И смотрит Елене в глаза.

— У нас с тобой вместе была Вторая школа. И это уже не считалось детством. И я хорошо всё знаю про Вторую школу. Раньше Второй кто ты был? Иди в детство. Детство лечит.

Сиреневый свет заката. Не закат это — взорвалась пушка, которую они сделали с Сашей Алёшиным. Пламя и сиреневое, и чёрное. Они с Сашей в канаве. Гремит, гудит тревога сиреной, несущимися танками. Бегут солдаты искать шпионов. Отец служит в Венгрии.

Пушку собрали с Сашей сами. Солдат, что в мастерских чинят танки, попросили сделать им нарезной ствол. Зачем им тогда понадобился нарезной ствол?!

Опасность всегда тащилась следом за ним, как верная собака.

Случайность, что в последний момент они с Сашей отбежали в канаву (сидели на корточках — ждали, когда свечка раскалит стержень).

Случайность, что не взорвались вместе с другим изобретением — с такой же гениальной инженерной идеей!