Живу. Зову. Помню

Расстояния – это связь

Расстояния -

это связь

не между двумя точками,

а между явлениями,

протекающими во времени.

Расстояние между одиночками –

огромно.

Я не люблю возвращаться

Я не люблю возвращаться,

с прожитой тенью общаться -

лучше по кругу идти,

чтобы судьба обвенчала

завтрашний день и начало

пройденного пути.

Вязь

Хаос, расчлененный на монады, -

это ль не начало бытия,

это ль не родимые пенаты,

те, откуда вышли ты и я.

Долог путь, делясь и умножаясь,

группируясь в классы и ветвясь,

изгибаясь, но не унижаясь,

ткать живую мыслящую вязь.

Мы-прошли,

и человечьим роем

поднебесье все оплетено.

Что же дальше для себя откроем,

где прорваться в космос нам дано,

чтоб преодолев галактик тренье,

перейти стремнину Леты вброд

и узреть в четвертом измереньи

точку возвращения вперед.

Черти

Где-то в земной тверди,

нанизанные на вертел,

проворачиваются черти

в образе нашей смерти.

Кто они -

дух наш праздный,

просачивающийся осмос

или осадок грязный,

не унесенный в Космос;

обликом с нами схожи –

как фотография в раме -

или иною рожей

выглядят в голограмме.

Им не помеха – порода,

нагроможденье каменьев,

такая у них природа

вращательного проникновенья.

С нами они играют

в односторонние прятки

и каждодневно карают

укором и кротким и кратким,

шамкают ртом беззвучным,

входят-уходят без трений;

с нами они неразлучны -

наши подземные тени.

Японские пророчества

Если небо померкнет -

луна осветит Фудзияму.

Если туча ночное светило закроет,

ты внутренним оком

увидишь дорогу к священной горе.

Горе тем,

кто внимая пророкам,

манны ждут

и мосты над ущельем не строят;

им мучительно нравится

в яме

быть до смерти,

а мне надо кверху -

скорей.

Ноттингем

Забвение воюет с черепицей,

и стены держатся в осаде лет.

Собор над городом

как каменная птица,

как связь времен хранящий амулет.

Как гулко здесь под сводами столетий

шагать по плитам мраморных могил.

Здесь крестоносцы выросли как дети,

и здесь их бог навек угомонил.

Под ногами – Париж

Под ногами – Париж

мокрым зеркалом вычурных крыш,

серой Сеной,

которая -

как ни пытай -

не откроет

на дне замурованных тайн,

Александровский мост

с золоченной когортой коней,

и солдатский погост -

пантеон знаменитых теней.

Я на верхней ступени

ажурного чуда стою.

подо мною -

по Сене

в белооблачной пене

времена молчаливо снуют.

Суровые скульптуры Вигеланда

Суровые скульптуры Вигеланда

мне истину открыли до конца,

что красота не в том,

насколько ладно фигура скроена

и светел цвет лица,

не в том, насколько поза нарочита,

не в целомудрии под фиговым листом.

О, человек,

ты в камне мной прочитан -

склоняюсь пред обычным естеством.

(г. Осло)

Гранитные люди сурового взгляда

Гранитные люди сурового взгляда -

они охраняют свой жизненный ствол.

Их главным достоинством,

высшей наградой

и было и будет -

хранить естество.

Фаллос

Переплетенье обнаженных тел,

образовавших вздыбившийся фаллос -

безмолвные начало и предел,

что мифом и трудом воссоздавалось.

А ныне только северный гранит,

рукою человеческою выклан,

в себе все лики бытия хранит,

какими их запечатлел Vigeland.

Вот разъяренный мальчик копит гнев -

ему судьбою тяжкий рок положен,

а рядом пара безмятежных дев

душой резвятся, тел своих моложе.

И юноши – в преддверье трудовом,

играючи, наращивают силу.

В природном облаченьи рядовом

они равны Гераклу и Ахиллу,

но их удел – не подвиги, а труд;

не им поют воинственные трубы,

из памяти истории сотрут

их имена – безвестных лесорубов.

Но больше, чем героям, им дано

суровой правдой жизни насладиться,

и женщины – уж так заведено -

готовы с ними воедино слиться.

Блаженные Мария и Юдифь,

Надежда, Магдалина и Гертруда,

объятьями любви объединив

весь мир, вы – равно и порок и чудо.

Налиты груди радостью греха,

из каменных сосцов сочится млеко,

как полноводна женская река,

вспоившая потомкам человека.

И та река свивается в спираль,

то наверх нас возносит, то – обратно.

А на дворе – морозистый февраль,

и фаллосу под снегом – безотрадно.

Как безотрадна и сурова жизнь,

где мыслям недосуг, чего хотим мы.

Но друг на друга крепко опершись,

мы – в наготе духовной – побратимы.

И в этом – смысл любви и бытия,

где вдохновенно и чело и тело.

Нас – не разъять, гранитные братья -

соединяет нас и жизнь и стелла.

(г. Осло)

Ралли «Париж-Дакар»

Жжет солнце.

В ослепительном загаре

экватор сам себя пересекал.

Авто и мото мечутся в Сахаре,

стремясь достичь неблизкий Сенегал.

Искромсаны машины бездорожьем;

водительские лица – цвет песка -

от напряжения иконы строже,

в них одухотворенная тоска.

Неведомые здешние маршруты

и миражи сбивают всех с пути.

О, ралли,

ты берешь, пожалуй, круто.

Но цель одна:

дойти,

дойти,

дойти.

Олимп

Над облаками высится Олимп,

пустующий как лысина планеты.

Утратив двухтысячелетний нимб,

он сладок вкусом съеденной конфеты.

Отсель уже не разразится глас,

вершащий судьбы стран и человека.

Но смотрит в космос двухстороний глаз

из прошлого в канун иного века.

Дельфы

Три часа

и три тысячелетья

меж Москвой и греческими Дельфами.

Co-владельцы древнего наследия

мы живем над северными шельфами.