Живучее эхо Эллады

– О бог – отец! – блеснула Гера взглядом,

Садясь на трон с великим Зевсом рядом, —

Выходит, не сбылись твои мечты.

Что выбрала Тюхэ [8] – ох!.. – Эврисфея

Повелевать потомками Персея,

Никто не виноват – ни я, ни ты!

Никто, мой милый, с нами не рядился —

Сегодня у Сфенела сын родился

Продолжить Персеидов славный род.

Но понял Зевс коварство страшной Геры,

Что шкодила ему, не зная меры:

«Низвергнуть бы, да жалко… Пусть живёт!

А он-то сам каков?! Могучий… вечный —

Разулыбался, как юнец беспечный,

Позволив завладеть своим умом…

Кому?! Богине мерзкого обмана!

Не громовержец, а кусок самана!

Не на коне, а на осле хромом!..»

И Зевс во гневе поглядел на Геру:

– Беру, жена, слова твои на веру…

Насчёт ошибок… Я ль не грамотей?!

Схватив за волосы рукой богиню Ату,

Низвергнул: – Прочь с Олимпа! Виновата?

Отныне будешь жить среди людей!..

Ну, а тебе, жена, сказать посмею:

Не править вечно сыном Эврисфею,

Приняв твою нечистую игру!

Здесь не помогут слёзки, враки, крики!..

Свершит двенадцать подвигов великих —

К себе возьму, бессмертьем одарю!

Не вздумай договор держать в секрете!

В нём тайны нет, а весь Олимп – свидетель!

Всем насолила… А меня – поймут!

Сбежать бы Гере, запереться в спальне…

Сидит, как на горячей наковальне:

«Поймут, но не простят твой вечный блуд!»

В коварном плане просчиталась Гера,

Но не сдалась, а затаила веру,

Что навредит (и лучше бы скорей!)

Ребёнку, чтобы Зевсу не сгодился,

Хоть от Алкмены крепеньким родился

В тот день, когда рождён был Эврисфей.

И в этот самый день, к его исходу,

Перебирала Гера в мыслях годы,

Когда она была совсем другой:

Жила же, никогда не вспоминая,

Что и Персея родила Даная,

А не она, но славен был герой!

И хочет олимпийская царица

Простить грехи супругу и смириться,

Но не она ль хранительница уз

Желанных, брачных, где любовь и верность?..

А рядом – ненасытность и безмерность!

И это называется – союз???

Да и какой здесь прок без самосуда,

Когда хотелось мщения до зуда —

Сама в кулак сжимается рука!

И вновь простить предательство не смея,

Богиня в Фивы отправляет змея:

«Нет, лучше двух, чтоб всё – наверняка!

Пусть будет так, не будет перемены!»

И вот в покои дремлющей Алкмены

Вползают две гигантские змеи,

Зелёными струятся телесами,

Блестят во тьме стеклянными глазами —

Творят дела недобрые свои.

Приняв беду, как Герино злодейство,

Алкмена криком подняла семейство,

Меч обнажив, спешит Амфитрион,

Готов рубить, но руки ослабели:

И змеи, и ребёнок в колыбели!

Крик ужаса стоит со всех сторон —

Пугает отвратительная груда!..

Но сотворил невиданное чудо

Малыш, что первый день на свете жил,

Притихли издыхающие змеи:

Алкид поймал ручонками две шеи

И так сдавил, что жизни их лишил.