Живучее эхо Эллады

Прошло немного дней – и Гилл вернулся.

Измучен, бледен – горести печать —

Увидев мать, увы – не улыбнулся,

Стал, ненависти полон, восклицать:

– О мать! Я не боюсь тебя обидеть —

Ты заслужила много страшных слов!

Одно из трёх желал бы я увидеть,

Не веря в материнскую любовь:

Чтоб не было тебя среди живущих,

Чтобы не мне ты матерью была,

Иль чтобы разум твой работал лучше,

Когда ты мужа смерти предала!

От ужаса вскричала Деянира:

– Что говоришь ты матери своей?!

Наслушался ли пьяного сатира

Иль подлых и бессовестных людей?

Кипели в зле вопросы и ответы,

Обидой переполнились сердца.

– Молчи! Не от людей я слышал это —

Глазами видел бедного отца!

Он признан был на острове Эвбея,

Могуч! Прекрасен! Счастлив! Полон сил!

Потом я видел, как отец слабеет…

Когда он жертву Зевсу приносил,

Одев свой плащ, что соткан «благоверной»,

С улыбкой доброй глянул на меня

И ликовал, воздев благоговейно

Ладони к небу в отблесках огня!

Как в жарком солнце, яд лернейской гидры

Весь вспенился – и к телу прикипел

Подарок твой! Видать, кентавр был хитрым:

Сам подыхал, а отомстить успел!

В затишье между приступами боли

Отец рукой посла к себе призвал:

– Скажи мне, Лихас, кто тебя неволил,

Чтоб я вдвоём со смертью пировал?

Посол назвал тебя!..

«Зачем вы, боги,

С проклятьем перепутали хвалу?» —

Вскричал отец. Схватив посла за ноги,

Ударил им о голую скалу!

О мой отец!.. Каким он был могучим —

Теперь его несут от корабля!..

Ты погубила лучшего из лучших,

Кого носила с радостью земля!

И Деянира, проклиная остров,

Ушла к себе от пыток отдохнуть,

И меч калёный обоюдоострый

Вонзила в изболевшуюся грудь.

Смерти просит Геракл,

да не слышит ответа.

– Отнесите, прошу,

на вершину Оэты [22] !..

На костёр погребальный

меня положите

И скорее… Скорее

его подожгите!..

Сколько можно страдать?

Нет терпенья от боли!..

Гилл, мой сын! Ты исполнишь

отцовскую волю?

– О мой добрый отец,

я не буду убийцей!

Разве любящий сын

на такое годится?!

– Для меня в этот час

смерть от жизни дороже!

Плащ срывает с кусками

расплавленной кожи:

– Ты не будешь убийцей,

принимая решенье,

Ты целителем будешь,

исцелив от мученья!..

Смерть – спасенье от мук

непомерных и страшных!..

Почему я не вижу

героев отважных?.

Почему меня боги

оставили в горе?

Я очистил от скверны

и землю, и море!..

И опять – забытьё.

Гилл промолвил: – Герои!

Прав, пожалуй, отец!..

И наутро горою

Шли в молчанье глубоком

к вершине Оэты

И взирали с надеждой

на царя Филоктета [23] …