Живун

Стихи И. Истомин писал на ненецком языке. Роман написан на языке коми. Затруднительно прикрепление имени И. Истомина к одной из национальных литератур Сибири, — логичнее рассмотреть его творчество в общем русле литературы народов Севера, хорошо знакомой общесоюзному читателю по именам Ю. Рытхэу, Ю. Шесталова, Г. Хеджера, В Санги, С. Курилова. И роман «Живун» известен широкому кругу советских читателей — в 1974 году он был издан в Москве издательством «Современник», в 1978 году его выпустило в свет издательство «Художественная литература».

Роман написан на материале, который отделен от наших дней более чем полустолетием и который, в силу этой временной дистанции, можно назвать уже историческим. Книга возвращает читателя к началу 20-х годов, когда Советская власть была еще до чрезвычайности молода и росткам нового предстояло упрямо преодолевать и жестокие последствия гражданской войны — голод, разруху, — и угрозу интервенции, и упорное сопротивление классового врага.

Но на всей огромной территории страны — от юга до Крайнего Севера, от центра до глухих окраин — революция уже разбудила творческую энергию народа, окрылила его уверенностью в своих силах, вызвала неодолимую тягу к поискам и строительству новых форм жизни.

Не явились исключением и Мужи, глухое зырянское село в низовьях Оби, где тоже бился живун вечной для человека мечты о счастливой доле и где тоже нашлись люди, осмелившиеся сделать первый и решительный шаг в неизведанное. В романе рассказывается о том, как четыре семьи приняли решение покинуть Мужи, переселиться на свободные угодья Вотся-Горта и организовать здесь первую у зырян рыболовецко-охотничью коммуну, по-зырянски — парму.

Строить новую жизнь на новом месте — таков принцип и девиз Варов-Гриша, вставшего во главе кучки коммунаров. Образ этого героя — несомненная удача писателя. Варов-Гриш предстает в романе как натура яркая, незаурядная. Чтобы отважиться на создание пармы, нужно было проявить и твердый ум, и сильную волю, сломить вековечную заскорузлость мысли и поколебать мужицкий собственнический настрой. Варов-Гриш верит в добрые начала человека и, приступая к делу, держит расчет на то, что у каждого, каков бы он ни был, «душа раскроется в общей работе». И новых своих товарищей — Сеньку Германца и Гаддю-Парассю, Гажа-Эля и Серу-Марью, Мишку Караванщика и Сандру он терпеливо учит доверию и доброжелательности друг к другу — азам жизни в новом трудовом коллективе, началам коммунистической нравственности.

И хотя мечта Варов-Гриша о коллективном труде и общественном ведении хозяйства прекрасна, но ей не суждено было сбыться в той форме, которую избрали первые зырянские коммунары. Время доказало и экономическую, и социальную, и нравственную целесообразность трудовой артели, по не того типа, который основан на уравнительном распределении результатов труда, на обобществлении даже личной собственности и лишает ее членов возможности вести домашнее хозяйство, иметь индивидуальный быт. А ведь что «придумал» Варов-Гриш: «Лодки — в складчину, невода-сетки — в складчину, порох-дробь — в складчину, добычу — поровну и даже котел летом — общий, сколько ртов, столько ложек» — нет, в возможность такого никак не могут поверить в Мужах! Читатель тоже не может не видеть элементов утопизма в программе Варов-Гриша. «Вершки без корней не бывают! — размышляет позднее председатель поселкового Совета Куш-Юр. — По едокам делить да поровну — это, брат, вершина. С малого начинать надо было. Люди чтоб привыкли сообща работать».

Через год члены коммуны вернутся в Мужи, пережив горечь распада пармы, и именно этот год жизни горстки зырянских бедняков, по разным причинам согласившихся покинуть родное село и вступить в новый трудовой союз, его радости и обретения, ошибки и невзгоды составляют основное содержание книги И. Истомина. Именно на художественном анализе и исследовании причин гибели ценного начинания сосредоточивает свое внимание автор. На примере потерпевшей неудачу коммуны писателю особенно наглядно удалось показать, как велико и неодолимо было стремление народа к новой жизни, как мучительны, а порою и драматичны были поиски путей к ней и какие порой горькие просчеты, заблуждения, разочарования сопровождали стремление человека к социальной истине.

Отмечая идейно-художественные достоинства романа «Живун», прежде всего, конечно, следует сказать о способности его автора изобразить действительность в ее конкретно-исторических чертах, передать необратимость каждого данного момента жизни. Книга и интересна читателю как правдивое свидетельство безвозвратно ушедшего времени, обозначенного неповторимыми, — только ему присущими чертами.